Мистер Малик заказал пиво и коротко рассказал о событиях дня.
— Решительно не понимаю, зачем было обращаться в полицию? — недоумевал мистер Гопес. — Эти грабители сами небось полицейские. Подрабатывают между дежурствами.
— Ладно, чего теперь, все позади, — сказал мистер Патель. — Доставай-ка лучше блокнот.
— Они и его отобрали, — признался мистер Малик.
— А как же птицы? — ахнул мистер Патель.
— Птицы? — переспросил мистер Гопес. — Как будто больше переживать не о чем. Беднягу обчистили чуть не догола — деньги, кредитные карточки, машина, — а у тебя птицы на уме?
— Ну прости, А. Б., что я такой… в общем, неправильный. Значит, блокнот тоже сперли? Ну ничего, ничего… что-нибудь придумаем.
Повисла тишина, которую нарушило появление Тигра.
— Привет, Малик! Что, Хана еще нет? — Он поглядел на часы: — Еще пятнадцать минут. Ну, Патель, сколько скальпов на поясе нашего воина?
Мистер Малик за пару минут ознакомил Тигра с самыми яркими моментами своего дня, ослепительнейшим из которых была кража блокнота.
— Что же, тогда давай вспоминай. Aequam memento rebus in arduis servare mentem.[15]Сколько их было приблизительно?
— Помню, что насчитал семнадцать. Но теперь уже точно не уверен, что видел Telophorus nigrifrons. Слышал, это да, но…
— Хм, сложная ситуация, очень, очень сложная… Попробуем сообразить, что гласят правила. В них сказано что-нибудь о блокнотах, мистер Патель?
— По-моему нет, Тигр. Надо посмотреть.
— И где вообще Хан? Если он сейчас не появится…
В этот миг на улице завизжали тормоза, а в клубе возбужденно загомонили — прибыл Гарри. Он вошел в бар, размахивая исписанными листками бумаги с грифом отеля «Хилтон». Ему немедленно рассказали о неприятностях, постигших мистера Малика, и объяснили, какие трудности возникают из-за потери блокнота.
— Трудности? Какие трудности? Раз Малик говорит, что видел семнадцать видов, значит, так есть. Какие проблемы?
— Видишь ли, Хан, требуются названия, — сказал мистер Патель. — Чтобы все было по правилам и мы знали, что он их действительно видел и они действительно новые. Я должен внести их в список.
— Малик обязательно все вспомнит. Постепенно. Кстати, о списке…
Гарри Хан сунул мистеру Пателю листки гостиничной бумаги.
— Сколько, Гарри? — крикнул кто-то от барной стойки.
Гарри Хан повернулся лицом к залу:
— Разумеется, комитет еще должен перепроверить, но по моим прикидкам… сколько же точно? Семьдесят четыре или семьдесят пять?
Прекрасный остров Ламу превзошел ожидания даже Джорджа и Дэвида. В аэропорту Мэнда-Айленд, буквально в нескольких ярдах от трапа, они подверглись бомбардировке со стороны шпорцевого чибиса, а потом, шагая по бетонным плитам к зданию аэровокзала, едва ли не спотыкались об аметистовых короткохвостых скворцов. Над полем за взлетной полосой низко летали деревенские ласточки. Перед входом в вокзал в густых, свисающих до земли ветвях бугенвиллеи чирикали и ссорились ткачики. Две пары горлиц, сидевшие неподалеку на телефонных проводах, печально укоряли их своим четырехнотным воркованием. По дороге на остров Ламу, из лодки, они видели шесть видов чаек и крачек, а также скопу, которая носилась над водой, быстро касаясь ее поверхности когтями и ловко выдергивая серебристую рыбу. В небе кругами медленно парил коричневый с белым браминский коршун.
Найти и нанять на все утро маленькую моторную рыбацкую лодку оказалось совсем не трудно. Из-под ее холщового навеса они наблюдали за белыми цаплями, бродившими по воде, за бакланами и змеешейками, сушившими крылья по прибрежным кустам. Нашим натуралистам повезло: был отлив, и лодочник охотно отвез их к южной оконечности острова, где на грязевых отмелях кормились болотные птицы — красноножки, большие улиты, средние кроншнепы, камнешарки, песочники, золотистые ржанки, морские зуйки. В первые же три часа им удалось записать пятьдесят семь видов.
— Гарри, старина, мы напали на золотую жилу! — воскликнул Дэвид.
— А я, кажется, проголодался, — сообщил Джордж.
— Ланч, — сказал Гарри, — за мой счет.
Вторая половина дня, пусть и не такая активная, оказалась не менее продуктивной. После долгого обеда в отеле «Петлейз» путешественники растянулись на траве под старой городской стеной. Стрижи над их головами разрезали голубой воздух крыльями, похожими на турецкие ятаганы.
— Евразийские стрижи, большие, — констатировал Джордж, прикрывая глаза одной рукой, а другой указывая на небо, — а те, что поменьше, это малые.
— А две птицы пониже, Гарри, с гораздо более узкими крыльями, наверное, пальмовые стрижи. И… батюшки мои! Смотри-ка, Джордж.
Они нацелили бинокли на птицу, которая вначале показалась им большим евразийским стрижом.
— Твое мнение?
— Ты прав, Дейво. Горло! Видишь, Гарри?
— Да, яркое-белое. Кто это?
— Стриж Горуса. В путеводителе говорится, что обычно они не встречаются так далеко на севере, однако ошибиться трудно.
Итак, стриж Горуса, несколько видов ласточек, обычных и городских, стайка африканских колпиц, которые пролетели в вышине плотной буквой «V», вытягивая вперед свои похожие на банджо клювы… Наступил момент, когда Джордж, Дэвид и Гарри сочли, что заслужили право до отъезда просто поваляться на траве. На момент возвращения с острова — так, чтобы успеть на паром до аэропорта, — итог дня составил семьдесят четыре вида.
— Неплохо, неплохо, — пробормотал Джордж. Они уже зарегистрировались и ждали посадки в самолет. — Но знаете, чего мне не хватает для полного счастья? Красной щурки.
Быстрая карминная молния стремительно снялась с перил контрольной башни, на секунду зависла в воздухе, с лету подхватила какое-то насекомое и медленно заскользила обратно на свое место.
23 Белый пеликан
И почему европейские исследователи, попадая в Африку, первым делом стремятся все переименовать? Что это: невинный каприз или обычная глупость? Слава богу, люди в этой части земного шара обретаются минимум три — плюс-минус копейки — миллиона лет. Странно думать, что за такой срок они не заметили у себя под носом ну, например, водоем — к тому же преогромный. Насколько? Да больше озера Мичиган, Тасмании, Коннектикута, Массачусетса, Вермонта и Род-Айленда вместе взятых! Водоем так велик, что люди, расселившиеся по берегам, даже называют его по-разному. Но доктор Ливингстон наплевал на это с высокой вышки. Ему и в голову не пришло выяснить у местных жителей, как именуется гигантское озеро в верховьях Нила, он просто взял и окрестил его в честь старейшины племени белых обитателей маленького острова на другом краю света. В результате для нас озеро называется Виктория. Ну и как по-вашему, это наивно или глупо? Я, право же, не могу решить.
