Пустяки.
Главное – успеть вскарабкаться на противоположный склон… Бежим, запинаясь в густой траве. И продираясь через колючки, лезем вверх с муравьиным упорством.
Ныряем в кусты за оврагом.
Старик мчится без оглядки. А я приседаю в траве.
Ждать приходится недолго.
Фигура в камуфляже выскакивает из-за деревьев по ту сторону оврагу. И получает заслуженную пулю между глаз.
Догоняю старика. Нам везёт. Впереди – кукуруза. Целое поле. Высокая – выше человеческого роста.
Проламываемся сквозь зелёные стебли. Дальше – легче. Почти, как по проспекту – не меньше полуметра между рядами.
Сзади начинают разноголосо бить М16.
Фигня! Нас не видят, палят вслепую.
Впереди уже маячит стена леса.
– Ой! – вздрагивает старик. Неловко спотыкается. Я подхватываю его и бегом преодолеваю последние метры до леса.
– Нога.
Тащу старика на себе. Вслушиваюсь. Выстрелов больше нет. Нормально. Значит, соваться в лес они не рискнули. Вероятно, вызвали подмогу. И самое лучшее для нас – оказаться, как можно дальше.
Я шагаю без отдыха.
Времени не существует.
Когда сил не остаётся, я опускаю старика на траву. И сам валюсь рядом.
Глава 12
Веки закрыты. Тело будто сливается с землёй… Я наслаждаюсь покоем.
– Как вас зовут, молодой человек? – донёсся скрипучий голос.
Ох… Придётся поддерживать беседу.
Я нехотя шевельнулся и разлепил пересохшие губы:
– Денис.
– Очень приятно. А меня Илья… Илья Кириллович. Кстати, у вас кровь на рукаве.
– Мелочь. Царапина.
– Пить хотите?
Я открыл глаза. И старик протянул мне флягу – совсем новенькую, в пятнистого окраса чехле.
– Откуда у вас?
– У мертвеца позаимствовал.
Я жадно глотнул. Вода – тёплая. Но все равно приятная на вкус.
– Спасибо.
– На здоровье.
Кирилловичу – лет за шестьдесят. Короткие седые волосы сохранились только возле ушей и на затылке. Худое, выразительное лицо. Он и сам тощий…
Одет убого, но в относительно чистые шмотки. Манжеты и воротник рубашки взялись бахромой. Синяя утеплённая куртка залатана на рукаве. Джинсы заляпаны грязью. Обут в разбитые китайские кроссовки.
Стоп. Его же ранили! А я так и не удосужился его перевязать.
– Как себя чувствуете?
– Вполне…
– А нога?
– Терпимо.
И точно, на истекающего кровью он не похож. Я придирчиво изучил его штанины, но не смог обнаружить пулевого отверстия.
– Пустяки, – махнул рукой Кириллович, – Думаю, просто подвернул…
– Идти не сможете?
– Смогу ковылять… Давай на ты. У тебя есть план – что делать дальше?
Я качнул головой.
– Жаль, – вздохнул он, – Ладно. Главное, что ты хорошо знаешь местность.
– Совсем не знаю, – пробурчал я.
Кириллович заморгал, переваривая сказанное:
– Но ты ведь из этих краев?
– Понятия не имею. У меня амнезия.
Он прикусил губу. Потом засмеялся.
– Не вижу ничего смешного, – нахмурился я.
– Не обижайся… Просто подумал: два инвалида – это страшная сила!
Я даже растерялся. Но, глядя на него, и сам улыбнулся:
– Да, мы – такие… Слабому нет места под солнцем.
Тут мы оба заржали. Искренне, хотя и нервно. Как и положено усталым беглецам.
Пусть юмор – не высшего сорта. Но главная хохма была в том, что мы до сих пор живы.
Тёплые лучи пробиваются сквозь кроны деревьев. Хорошо, тихо… Я б целый день никуда не дёргался. Если б мог. И целый день слушал анекдоты в исполнении Кирилловича:
– …Профессор спрашивает студента: «Вам задать один трудный вопрос или два лёгких?» «Один трудный!» «Тогда ответьте, где впервые на Земле появились обезьяны?» «На Арбате!» «Но почему?» «А это уже второй вопрос!»
Я хихикнул. И уточнил:
– Арбат – это в Москве?
– Молодец! Ещё пара историй и амнезии как не бывало!
– Обязательно, – сказал я, – Но сейчас надо идти.
– Да, – кивнул старик уже без улыбки.
Я протянул ему руку, чтоб помочь встать. Он отмахнулся, резво вскочил. И тут же сморщился от боли:
– Чёрт…
Я стащил с него кроссовку и осмотрел ногу.
Выглядела она нормально. Если не считать припухшего сустава.
– Денис… Не хочу быть обузой. Ты иди… а я как-нибудь сам.
– Что сам, Кириллыч? Будешь искать травмопункт в лесу? Или может останешься ждать «оборонщиков»?
– Хм-м… Не желательно, – поморщился он, – А ты умеешь вправлять суставы?
– Не знаю.
– Угу. Легко с тобой. На все вопросы – один ответ.
Я почесал затылок:
– По-моему, надо дёрнуть!
– Э-э! – забеспокоился Кириллыч, – Лишней ноги у меня нет!
– Сядь.
Он опустился на травку. Я осторожно пощупал сустав:
– Больно?
– Ага. Обойдёмся без экспериментов.
Я задумчиво прищурился. Это ведь не чужие головы дырявить – здесь куда больше ответственности…
– Смотри, Кириллыч, олень!
– Где?
Он удивленно повернул голову. И я воспользовался моментом.
Старик взвыл. А я едва увернулся от второй его, здоровой, ноги.
– Ах ты… Эскулап грёбаный!
Окрестности огласились и более крепкими выражениями – абсолютно не вязавшимися с интеллигентным имиджем Кириллыча.
– Нельзя ли потише, – испугался я.
– Нельзя, – скривился он, – «Цээрушник» ты доморощенный!
– Спокойно. Попробуй подвигать ногой.
– Двинул бы я тебя… – пробурчал старик, но шевельнул пальцами. Осторожно повернул ступню. Физиономия его озадаченно вытянулась.
– Ну как? – спросил я.
– Хм-м…
– Попробуй встать.
– Что, так сразу? – засомневался он.
