— Мэри… — неожиданно вскрикнул Пол, обнял ее и прижал так крепко, что задрожало его тело. Приподнявшись на локтях, он заглянул в глаза девушки и, увидев в них слезы, понял — это были слезы радости. — Любовь моя, — прошептал он, склоняясь над ней, чтобы поцеловать ее глаза и промокнуть слезы.
Она смотрела на спящего Пола и вспомнила крошечную комнатку в отеле Элизы Мерлин. Сейчас, в тусклом свете керосиновой лампы, она разглядела в нем того мальчика, которого так долго любила и ждала.
Мэри дотронулась до него. Он пошевелился, не просыпаясь, и привычным жестом крепко прижал ее к себе, словно они уже спали вместе тысячи раз и для него было естественным, что она рядом. Мэри лежала в его объятиях, ощущая доселе не испытанную радость. Какое счастье, она снова обрела свою любовь!
Теперь это уже был не мальчик, а взрослый мужчина, все так же горячо и преданно ее любивший.
Пол снова пошевелился и вздохнул.
— Гм, сон совершенно не входил в мои планы. Наверно… со мной что-то случилось…
— Просто наше объяснение в любви было очень бурным.
По тому, как проистекала их близость, Мэри поняла, что Пол очень искушен в сексе. Ей стало интересно, сколько у него было женщин, тех, кто безуспешно стремился разжечь в нем огонь любви и которых он всякий раз оставлял из-за преследующих его воспоминаний о далекой маленькой девочке. Ей было любопытно, но в то же время совершенно не хотелось спрашивать его об этом.
— Да, — зевая, пробормотал он сонным голосом. — Теперь я совсем проснулся. Так долго продолжаться не может. Ну вот, я уже бодрствую и снова хочу тебя.
Она захихикала.
— Я так рада, что тебя тянет ко мне, а не на прогулку по этому дикому городу в поисках знакомых лиц: какого-нибудь Роба Уорвика или Бада Марлоу.
— Всему свое время. Этим мы займемся завтра, а сейчас я здесь, с тобой, и благодарен за все Господу Богу.
— А еще сейчас прошлый век.
Он нежно провел пальцем по ее подбородку, губам…
— Может, нам спуститься пообедать и поискать где-нибудь бутылочку хорошего вина?
— Знаешь, мне до сих пор кажется, что это сон, а завтра мы проснемся, и все исчезнет.
Пол снова зашевелился, и кровать заскрипела под ним.
— Это не сон. Мы на самом деле здесь, в прошлом времени, что необычайно забавно. — Он погладил ее по плечу.
Она вдруг задумалась и внимательно посмотрела на него.
— Пол, в какой-то момент в «Тенетах любви» мне показалось, что ты чем-то огорчен, и, более того, я заметила неудовольствие на твоем лице. Из-за чего?
В его глазах промелькнуло сомнение.
— Меня не очень радует твоя затея с работой в театре. Это небезопасно.
— Как же можно упустить такую возможность! Во-первых, там можно неплохо подзаработать, а во-вторых — это шанс быть рядом с теми, кому посвящается моя пьеса.
Он помрачнел.
— Дорогая, там на стенах нет живого места от пуль. Тебе прекрасно известно, сколько в этом борделе произошло преступлений. Сам воздух пахнет пороком. А остолопы-старатели и разбойники с влюбленными глазами?! «Тенета любви» — не место для порядочных женщин.
Мэри села на кровати и, прищурившись, пристально посмотрела ему в глаза.
— Пол, если бы мы были из того… этого времени, я бы вполне понимала твою точку зрения. Естественно, мужчинам 1890-х не по душе даже мысль о том, что их женщины могут бывать в «Тенетах любви». Но мы же другие…
Он рассмеялся.
— Ты права, но сейчас-то мы живем в их времени.
— Да нет. На самом-то деле нет! Нас лишь случайность занесла сюда. Мы оказались здесь только для того, чтобы воочию увидеть, какой была жизнь в девятнадцатом столетии. Но наше временное пребывание здесь не должно изменить наших взглядов.
По выражению его лица было видно, что он не согласен.
— Как бы ты ни спорила, но в данный момент мы на Диком Западе в прошлом веке и должны жить по законам этого времени.
— Что в том плохого, если я буду петь в «Тенетах»?
— В публичном доме?
— В кабаре. — Она сверлила его взглядом.
Пол хмуро потер подбородок. Было видно, что ему совсем не по душе этот разговор.
— Пол, — тихо произнесла Мэри. — Ты собираешься влиться в это столетие и его среду. Такое мы уже проходили однажды. В тебе играет все то же ребячество. Что ж, пожалуйста, раз тебе такая забава по душе. Но вспомни, для чего мы стремились сюда? У нас была цель, не так ли? Мне необходимо узнать все о театре-кабаре «Тенета любви» и о его людях. Поэтому мое далеко не праздное желание вращаться в их обществе и смешаться с ними ничуть не постыдней, чем твое — связаться со своими головорезами. В чем же, скажи на милость, оно претит твоим идеалам? Тем более что в наши планы не входит оставаться здесь надолго.
Он почесал в затылке.
— В Сильверстауне 1891 года порядочным женщинам нельзя появляться около подобных заведений и в районе красных фонарей.
— Какая же, должно быть, у них скучная жизнь! Я так же, как и ты, жажду зрелищ и волнующих впечатлений. В следующем столетии даю тебе слово подобострастно уважать и соблюдать мораль и все, что с ней связано, а здесь, что ни говори, во мне и так все увидят любовницу ковбоя, размахивающего пистолетом. По-моему, у тебя нет никакого желания выказывать свою респектабельность здесь, и никого из нас это не смущает. Черт возьми, Пол, я же не требую от тебя поведения в рамках приличия двадцатого столетия.
Мэри встала и, резко сдернув с Пола одеяло, завернулась в него.
— Слушай… — Девушке показалось, что ей все же удалось переубедить упрямца, но для верности добавила: — Я не из тех феминисток, которые борются за права женщин, а простая девчонка, пытающаяся пробить себе дорогу. С тех пор как закончила колледж, живу исключительно на свои заработки. У меня нет никого, кто бы помог мне, направил меня. Может, календарь на этой стене и указывает на то, что сейчас 1891 год, но и ты и я знаем, что мы из будущего, и ничто не может изменить наших принципов. Мне, как и тебе, совсем не хочется испортить себе веселое приключение, сидя на респектабельной стороне улицы.
Теперь она увидела озорные искорки в глазах своего любимого. Он коснулся ее руки.
— Дорогая, уговаривая тебя, я думал только об угрожающей опасности. Мне просто боязно, что с тобой может что-то случиться. Я этого не переживу, потому что очень люблю тебя…
— По-моему, ты преувеличиваешь, — перебила его Мэри.
— … и кроме того, не вижу необходимости в твоих заработках. Думаю, у меня достаточно сил самому решить проблему нашего благосостояния, — закончил свою мысль Пол.
— Как?
— Наймусь на какое-нибудь ранчо. Работа там мне привычна, ведь она почти не изменилась за последний век.
