26.Площадка перед метро. Вечер.
Димыч допил кофе.
Михаил подошел к метро, огляделся. Подошел к такси:
– Мы вначале подождем, ко мне человек должен подойти.
– Считай, счетчик уже включен, – успокоил Михаил, – тут, понимаешь, как получится, сможет она… Ну, человек сможет выйти, или я поеду к другой… му.
– Ты, брат, ходок, – одобрительно засмеялся водитель. – Блондинка, брюнетка?
– Шатенка крашенная.
– Дело вкуса, – сказал водитель.
27.Площадка перед домом. Вечер.
Гринчук подошел к таксофону, сунул карточку, набрал номер.
– Але, – сказал Гринчук.
– Юрка, ты с ума сошел?
– Нет, но делаю все возможное.
– Пулей в отдел.
– Ухорыл обыскался, – предположил Гринчук.
– И начальник, между прочим, тоже. И ты знаешь, что случилось с Егоровым?
Гринчук поправил за поясом пистолет Егорова:
– А что, с ним что-то случилось?
– Напился, подрался, потерял ствол и удостоверение…
– Ну, положим, ствол он не терял, ствол у меня. Я забрал, чтобы Валька не посеял.
– С ума сошел? Тебя же…
– Перетопчусь. Я тут приехал в клуб, наконец.
– А теперь езжай сюда. И это уже не шутки. Тебя могут выпереть из органов.
– Сумлеваюсь, – улыбнулся Гринчук. – Мне всего несколько месяцев осталось до пенсии.
– Можешь не дотянуть, капитан. Срочно сюда.
– Уболтал, милый. Еду.
Гринчук повесил трубку. Постоял, рассматривая таксофон. Прошел вдоль домов к метро.
* * *
Глыба остановился возле входа в здание клуба, перебросился парой слов с охранником и, зацепившись за дежурное «Как дела?», стал сочно и в подробностях излагать свою схватку с Крысами. Димыч выждал пару минут, потом тихо, так, чтобы не услышал охранник, напомнил Глыбе, что ему было приказано все решить с Крысами тихо, и, если такая вот редакция всего произошедшего дойдет до ушей Геннадия Федоровича, то у самого Глыбы внешность будет не чуть не красивее, чем у того бомжа в овраге.
– Ну, это, – осекся на половине фразы Глыба, – мне тут с тобой некогда трепаться, мне нужно Самому доложить.
– Он в казино пошел, к рулетке, – сказал охранник, легко смирившись с тем, что не дослушает рассказа боксера. Трепу Глыбы уже никто давно не верил.
Глыба вошел в вестибюль, максимально аккуратно обошел группу дизайнеров, которых, на этот раз, выгнали из зала казино. Дизайнеры нервно курили, не забывая переругиваться по поводу оформления внутренних офисов клуба.
Димыч догнал Глыбу в самом конце вестибюля, возле раздевалки.
– Как тебе эти художницы? – спросил Глыба.
Димыч оглянулся на дизайнеров, сделал вид, что рассматривает трех дам-художниц и пожал плечами. Он знал, какую именно реакцию хотел получить от него Глыба, и не стал того разочаровывать.
– Во-во, – громогласно сказал Глыба, – ни сиськи, ни письки… Хрен их друг от друга отличишь. Что мужики, что бабы…
Самому Глыбе нравились женщины рельефные и монументальные. Длиной ног и талией его очаровать было невозможно, а вот бюстом и задом…
В обслуге клуба, к сожалению, подобных красавиц не было, что вызывало у Глыбы чувство недовольства судьбой. Впрочем, свет на клубе клином не сошелся. Ночь Глыба собирался провести у своей старой приятельницы, по антропометрическим данным почти приблизившейся к идеалу.
В казино было не то чтобы шумно и людно, но как-то суетно.