Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
* * *
* * *
* * *
На следующий день после второй тренировки Инскип высказал мне все, что он обо мне думал, и приятного в его словах было мало. Он публично «высек» меня в центре бетонной площадки, потом велел собирать манатки и немедленно убираться вон. При устройстве в другую конюшню, сказал Инскип, я могу на него не ссылаться — это ничего не даст. Такова воля лорда Октобера, и Инскип с его решением вполне согласен. Он заплатил мне за неделю вперед — все-таки увольняли меня без уведомления, — вычел долю миссис Олнат, и я мог идти на все четыре стороны.
Я собрал вещи, похлопал на прощанье кровать, на которой проспал полтора месяца, и зашел в кухню. Парни обедали. Одиннадцать пар глаз повернулись в мою сторону. Сочувствующих не было. Миссис Олнат сделала мне толстый бутерброд с сыром, и я съел его по дороге в Слоу, где собирался сесть на двухчасовой автобус в сторону Харрогита.
Приеду в Харрогит. А что дальше?
Ни один здравомыслящий конюх не пойдет искать работу у Хамбера сразу после Инскипа, пусть даже его с треском выбросили вон. Я должен какое-то время катиться вниз по наклонной плоскости, тогда мой приход к Хамберу не вызовет подозрений.
Собственно говоря, лучше будет, если не я приду к Хамберу искать работу, а его старший сопровождающий конюх сам отыщет меня. Устроить это не трудно. Надо крутиться на всех ипподромах, где скачут лошади Хамбера, создавать впечатление, что дела у меня идут все хуже и хуже, и вот я уже готов согласиться на любую работу. Тут меня и подцепит конюшня, в которой всегда не хватает конюхов.
А пока нужно как-то устраиваться с жильем. Я думал об этом, пока автобус трясся к Харрогиту. Наверное, надо бросить якорь где-нибудь на северо-востоке, поближе к логову Хамбера. В Харрогите я зашел в библиотеку и, порывшись в картах и справочниках, выбрал Ньюкасл. К вечеру этого же дня я добрался туда на двух попутных грузовиках — спасибо шоферам — и снял комнату в отеле на тихой боковой улочке.
Комната была ужасная: облупившиеся обои цвета жидкого кофе, обшарпанный, потрескавшийся линолеум, узкий и жесткий диван-кровать, какая-то расцарапанная мебель из клееной фанеры. Пол, правда, был чисто подметен, а в углу блестела новенькая раковина, и это скрашивало убогое впечатление, впрочем, для роли, которую я сейчас играл, комната была идеальной.
На следующее утро я послал Октоберу заказным письмом вторые семьдесят пять фунтов, которые не отдал ему во время последней встречи в балке, а с ними — коротенькую записку, объясняющую, почему я не буду сразу искать место у Хамбера.
С почты я отправился в местную букмекерскую контору и списал с календаря расписание скачек на следующий месяц. Затем решил купить подержанный, но в хорошем состоянии мотоцикл. Только к концу дня я нашел то, что хотел: мощный «Нортон» с объемом цилиндра 500 кубических сантиметров, изготовленный четыре года назад.
В Слоу я вполне обходился без собственного транспорта, да и в Поссете, наверное, не сильно в нем нуждался бы, но меня не оставляла мысль, что в один прекрасный миг мне вдруг потребуется выехать мгновенно. Я не мог забыть журналиста, Томми Стэплтона. Он исчез на девять часов где-то между Хексхемом и Йоркширом, а потом его нашли мертвым. Между Хексхемом и Йоркширом лежал Поссет.
Первым человеком, которого я спустя четыре дня увидел на скачках в Ньюкасле, оказался черноусый, предлагавший мне постоянную работу в качестве конюха-шпиона. Он стоял в укромном уголке входа и разговаривал с каким-то ушастым парнем. Позже я снова увидел этого парня — он выводил лошадь, принадлежавшую одной из самых известных скаковых конюшен в стране.
Я наблюдал за ними издалека, но заметил, как усач передал парню белый конверт, а взамен получил коричневый. Деньги за сведения, причем в открытую, так, что никто и не заподозрит.
Черноусый закончил сделку и направился к букмекерским кабинкам. Я пошел за ним. Как и в прошлый раз, он ничем предосудительным не занимался, просто изучал ставки на первый заезд. Я, как и в прошлый раз, чтобы отвести от себя подозрения, поставил несколько шиллингов на фаворита. Черноусый же никаких ставок делать не стал и прошел к барьеру, отделявшему букмекерский павильон от скакового круга. Там он как бы случайно остановился рядом с крашеной огненно-рыжей особой, носившей поверх темно-серого платья желтоватый жакет из шкуры леопарда.
Она повернулась к нему, и они заговорили. Потом он вынул из бокового кармана коричневый конверт и положил его в свою программу скачек. А через несколько секунд они как бы между делом обменялись программами. Он неторопливо отошел, она убрала программу с конвертом в большую блестящую черную сумку й защелкнула ее. Я наблюдал за ней из-за последнего ряда букмекерских кабинок. Она прошла в ворота местного клуба и направилась к «клубной» лужайке. Видно было, что здесь ее хорошо знают. Несколько раз она останавливалась поговорить с разным людьми.
Лошади уже разминались перед стартом, и зрители начали подниматься на трибуны. Рыжеволосая затерялась в толпе на трибунке для членов клуба, и я печально вздохнул. Заезд выиграл фаворит, он оторвался от преследователей на десять корпусов.
Зрители ревели от восторга. Толпа тотчас же схлынула с трибун, но я остался на месте — вдруг рыжеволосая в леопардовой шкуре снова появится?
Она действительно появилась. В одной руке — сумка, в другой — программа скачек. Перекинулась парой слов с каким-то маленьким толстяком и направилась к букмекерским кабинкам, расположенным вдоль барьера между павильоном букмекеров и клубом. Она остановилась у кабинки, ближайшей к трибунам и ко мне. Голос у нее оказался резкий, пронзительный.
— Давай рассчитаемся, дружочек Биммо.
Она открыла сумку, вытащила оттуда коричневый конверт и передала его невысокому человеку в очках. Из таблички, висевшей на его кабинке, следовало, что это — Биммо Бонор, ведет дела в Манчестере и Лондоне.
Мистер Биммо Бонор взял конверт и убрал его в карман пиджака. Мои напрягшиеся уши уловили, как он произнес нараспев:
— Порядок, красотка.
Я спустился с трибуны и получил свой маленький выигрыш. Итак, рыжеволосая передала Биммо Бонору такой же конверт, какой получил от ушастого конюха усач, но вдруг эти конверты просто похожи? Она могла передать конверт конюха любому из тех, с кем разговаривала, или кому-то на трибуне, когда я вообще ее не видел. А сейчас она, может быть, вполне честно расплатилась со своим букмекером.
Если я хочу выявить все звенья цепи, пожалуй, нужно послать по этой цепи срочные сведения, настолько срочные, что тут уже будет не до праздного хождения в толпе, и "а" напрямую соединится с "б", а "б" — с "в". Срочное сообщение не представляло труда — в пятом заезде выступал Искрометный. Однако, чтобы поймать черноусого в нужную минуту, мне пришлось держать его в поле зрения больше двух часов.
У Хамбера в этот день выступали две лошади: одна в третьем заезде и одна в последнем. Я решил отложить свою главную задачу — встречу со старшим сопровождающим конюхом Хамбера, — отложить на конец дня и не принимать никаких попыток на этот счет во время третьего заезда. Вместо этого я незаметно двинулся за черноусым.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
