Констебль-новобранец, которого он недолюбливал, заметил рану.
— Эй, сержант, что ты с собой сотворил? — спросил Хузьер и потянулся к его руке.
— Пошел к черту, — огрызнулся Флинн. — Пойди лучше арестуй какого-нибудь нерадивого пешехода.
Хузьер ухмыльнулся и тихо отошел в сторонку. Энди повернулся и, сорвав со стенда фотографию Макейди, швырнул ее в мусорную корзину.
У него так сильно пульсировала кровь в венах, что ее струйки забрызгали весь мусор. С него довольно! Он больше не намерен был потворствовать идиотским розыгрышам Джимми.
* * *
Макейди приехала в полицейское управление вечером, как и договаривались. Она специально закатала рукава рубашки. Впервые в жизни у нее будут брать отпечатки пальцев. Дежурный сержант уже ждал ее и одобрительно оглядел с ног до головы.
— Можете пройти наверх, мисс Вандеруолл.
Она зашла в лифт, который с шумом доставил ее на четвертый этаж. Когда двери лифта распахнулись, она была удивлена царящей в офисе тишиной. Большинство сыщиков разошлись по домам или на задания, но Флинна она застала сидящим за компьютером, обложенным папками, бумагами и картами города. Он был без пиджака, узел его галстука был ослаблен, а рукава бледно-голубой рубашки закатаны до локтей, почти как у нее. Она заметила, что его правая рука была заклеена пластырем телесного цвета.
— Добрый вечер, — поздоровалась она.
Он тут же поднял голову. Казалось, она удивила его своим появлением.
— Мисс Вандеруолл, я рад, что вы смогли прийти. Это не займет много времени. — Он был настроен весьма по-деловому.
— Есть какие-нибудь свежие новости по делу? — спросила она.
— Нет.
— Послушайте, ведь вам есть что рассказать мне. Не может такого быть, чтобы вы вот так просиживали часами за компьютером, не имея никаких идей и мыслей.
— Я непременно дам вам знать, если мы продвинемся в этом деле.
Макейди и не думала верить ему.
Он поднялся из-за стола, и она проследовала за ним обратно к лифту, который повез их вниз. Когда лифт своим грохотом нарушил царившую в здании тишину, Энди еле заметно улыбнулся ей и покачал головой. Она ответила сдержанной улыбкой. Двери лифта распахнулись, и он провел ее в помещение, разделенное перегородками на секции. Она разглядела установку для снятия отпечатков, большую чернильную подушечку и зажимы, которыми крепили к столу формы.
— Сколько разных отпечатков вы сняли в квартире? — спросила она, бросая пальто на чистый стол.
— Несколько.
— Несколько — это сколько… Три? Четыре? Шестнадцать?
— Мы обнаружили по крайней мере четыре вида отчетливых отпечатков. Теперь вы счастливы?
— Более или менее. Но я была бы куда более счастлива, если бы вы… перестали относиться ко мне, как к набитой дурочке, рассказали бы мне поподробнее о ходе расследования.
— Вы правильно сделали, что закатали рукава, — произнес он, оставив без внимания ее реплику и взяв ее за запястье.
Его хватка удивила ее. Она не стала сопротивляться, и он подвел ее к чернильной подушечке. Чистая форма для отпечатков уже была прикреплена к доске.
Он обхватил ее запястье левой рукой, а правой утопил ее большой палец в чернильной подушечке, после чего прокатал по поверхности пластины.
— Думаю, нет необходимости… — начала было Мак.
— Чтобы получить четкие отпечатки, я должен сделать это.
— Я не кажусь вам соучастницей преступления, а, детектив? — спросила она.
Она уловила смущение в его голосе, когда он ответил:
— Соучастие здесь ни при чем. Мне приходится переснимать множество отпечатков, если изначально их неправильно сняли.
Сняв отпечатки с большого пальца, он проделал ту же процедуру с указательным.
Наверное, я и сама могу макать пальцы в чернила?
— Как вам удается уговорить на эту процедуру настоящих преступников? — поинтересовалась Макейди.
— Уголовников-то? Иногда приходится уговаривать целой командой.
— Представляю, как вы умеете убеждать.
Во всяком случае, он производил впечатление человека, умеющего добиваться своего. Пока он манипулировал с ее пальцами, она разглядывала его руки. Раньше она не замечала, но костяшки пальцев на левой руке были разбиты, как раз в том месте, где на правой руке красовался пластырь. Одинаково хорошо наносит удары обеими руками?
— Руки поранены по этой причине? Кого-то убеждали? — спросила она.
Он напрягся.
— Ничего подобного.
— Ага.
Он явно не смог ее убедить.
Оба молчали, пока он снимал отпечатки с остальных пальцев. Когда старший сержант Флинн принялся за ее левую ладонь, ему пришлось придвинуться к ней ближе, так что он грудью упирался ей в плечо, а лицо оказалось совсем рядом. Она скосила взгляд на сморщенный воротник его рубашки и оценила гладкую оливковую кожу его шеи, вспомнив, какое впечатление он произвел на нее во время беседы в офисе управления.
И как он отмахнулся от меня.
— Так ваш отец детектив?
— Да.
— А давно вы занимаетесь модельным бизнесом?
— Начала в четырнадцать, а пару лет назад поступила на курс судебной психологии.
— Вы меня разыгрываете.
— Нет, это вы превращаете все в игру.
Он промолчал.
— Как раз сейчас, в перерыве между семестрами, мне необходимо поработать моделью, чтобы оплатить дальнейшую учебу. К тому же мне нравится путешествовать.
Он с трудом сглотнул слюну, потом улыбнулся.
— Выходит, студентка?
— Во всяком случае, квалифицированным психологом меня еще рано называть.
Он, казалось, сознательно позволил ей самой обмакнуть в чернила большой палец правой руки и отпечатать его на пластине. Потом произнес: «Можно мне?» — и помог ей снять отпечаток с указательного пальца.
Когда ему в очередной раз пришлось наклониться к ней, он сказал:
— Итак, вы изучаете методики, позволяющие любому негодяю, которого я изловлю, сыграть психически невменяемого?
— Вы, похоже, насмотрелись фильмов. Вы, как и я, наверняка знаете, что очень редко преступники подают прошение о признании невменяемости, а удовлетворяют эти прошения еще реже. Нет, меня больше интересует другой аспект — психология личности служителя закона.
Думаю, это поможет мне уберечь таких, как вы, от самоубийств после нераскрытых преступлений.
— Очень мудро.
Она улыбнулась.
Когда с правой руки были сняты отпечатки пальцев, она подошла к умывальнику и оглядела кусок странного на вид шершавого мыла, тоже в пятнах от черных чернил.
