пассажиров.
— Тебе не обязательно заходить туда, Аня. Дочку сейчас выведут.
— Что вы делаете?! — снова кричит Ольга Юрьевна. — Немедленно отпустите мою внучку. Я на вас подам в суд. Это дочь моего внука. У нас есть свидетельство о рождении. Мы имеем право…
— Прекратите истерику. Данную девочку объявили в розыск. Так что мы исполняем приказ, — отвечает монотонный мужской голос за закрытой дверью.
— Какой еще розыск?! Кто подал?! Неужели эта дрянь Аня?!
— Моя мама хорошая! — тут же раздается недовольный Ксюшин голосок, от которого у меня на сердце мигом теплеет.
— Ты плохо знаешь свою мать! Вот когда узнаешь…
— У тебя остались еще какие-то сомнения. Аня? — спрашивает меня Торецкий, положив руку на ручку двери.
Отрицательно качаю головой, с трудом сглотнув вязкую слюну, которая, кажется, застряла у меня где-то поперек горла.
Неужели можно быть такими чудовищными людьми?
И как вообще кто-то на этом свете способен распоряжаться чей-то жизнью, калечить ее и считать при этом нормальным такое поведение?
— Ты войдешь или подождешь здесь?
У меня нет никакого желания встречаться с этими мерзкими людишками и выслушивать их гадкие слова, будто они вообще имеют право как-то меня судить, учитывая то, что творит их собственный сын.
— Подожду…
Спустя мгновение Торецкий скрывается за дверью. Мне кажется, я начинаю мысленно отсчитывать секунды, через которые снова увижу свою зайку. И мы больше никогда не расстанемся, так ведь?
Видимо, у Тора на самом деле очень большие связи, ведь Ксюшу нашли в считанные минуты. В машине Торецкий объяснил, что их быстро вычислили по купленным на их имена авиабилетам.
В машине мы были не одни. За рулем был водитель и еще охранник. У аэропорта нас тоже встретил охранник. Торецкий сказал, что эти двое теперь будут нашей с Ксюшей тенью.
В принципе, я привыкла к присутствию охраны или водителя. Но если в случае с Игорем они пасли меня, чтобы я не сбежала и не делала ничего «непотребного», то уверена, что Тор таким образом хочет организовать нам защиту от Свиридова.
Вопрос в том, насколько нам эта защита понадобится?
Дверь, наконец, снова открывается, и я вижу свою Ксюшу, которая сидит на руках у Торецкого и недоуменно разглядывает его. Очевидно, она до сих пор не может понять, что же происходит, и почему бабушка по-прежнему кричит «требую адвоката!»
— А я тебя помню! — неожиданно заявляет моя зайка. — Ты тот человек, который меня спас, когда я хотела покормить птичек.
Ну, конечно, Ксюша запомнила тот день, ведь она жутко испугалась. Да и я тоже. Удивительно, но дочка до сих пор никому об этом не рассказала. Впрочем, уже стало понятно, что тайны хранить она умеет.
— Верно. Это я.
— А зачем ты меня забрал?
— Чтобы ты могла отправиться к маме. Ты же хочешь увидеть маму?
Ксюша округляет глаза.
— Ты отвезешь меня к моей маме?!
— Я уже здесь, детка! — не могу сдержать слез, глядя, как моя малышка поворачивается ко мне и радостно улыбается, будто целую жизнь меня не видела.
— Мамочка!
Торецкий опускает ее на пол, после чего Ксюша бежит ко мне и обнимает. Какое же это счастье — прижимать к груди своего любимого родного ребенка. Нет запаха вкуснее на свете, чем запах своего малыша. Это я точно знаю.
— Спасибо вам, Максим Константинович… — шепчу одними губами.
Тор лишь коротко кивает.
— Мама, а мы не будем забирать бабушку и дедушку? И куда мы сейчас поедем? Мы собирались в поездку…
— Детка, — я присаживаюсь на корточки рядом с ней. — Я тебе потом все объясню, хорошо? И мы обязательно как-нибудь отправимся с тобой в нашу совместную поездку. Но не сегодня.
— Ммм, — личико Ксю сразу грустнеет. — Так мы сейчас домой?
— У нас… теперь будет новый дом, — бросаю взгляд на Тора, но на его лице сейчас нет абсолютно никаких эмоций.
За моим разговором с дочерью он наблюдает молча, скрестив руки на груди.
«… у меня есть причина поступить так…»
«…какая причина?»
«…мое личное искупление…»
Я почти уверена, что вся эта помощь — не просто так. Что-то было в жизни этого человека. Что-то настолько важное и настолько страшное, что сейчас он принял решение спасти нас. Не знаю, расскажет ли он когда-то. Даже не знаю, хочу ли знать правду. Но однозначно, что-то было… И это видно по его глазам, когда он смотрит на Ксюшу.
— Нужно ехать, — Торецкий смотрит на часы на запястье. — У меня через час встреча в ТРЦ Сталь. Хочу показать вам дом, пока успеваю.
— Мы что, у него жить будем? — Ксюша шокировано смотрит на Тора, приоткрыв рот.
Я тоже в свою очередь упираю взгляд в Торецкого, так как до сих пор не могу поверить, что он действительно собирается отвезти нас к себе. Ведь есть много других возможностей, раз уж он хочет нам помочь. Я имею в виду, съемная квартира? Или, например, он может помочь нам скрыться из города? Или из страны?
Если у него связи в полиции, он даже может помочь нам сменить документы, так ведь? Хотя, на это, наверное, требуется гораздо больше времени…
В любом случае, я не могу понять, почему именно к нему домой?
Глава 23
Аня
Такой огромный дом, но здесь так пустынно… Чувство, будто тут вообще никто не живет. Обычно про места вроде этого говорят — без души.
Именно так мне хочется сказать, когда мы оказываемся в доме у Торецкого. Он бывает тут хоть иногда? Нет практически ничего, что указывало бы на то, что в доме кто-то проживает. Не разбросаны вещи, столы и тумбы пустые, стоят только лампы. Тотальная, я бы даже выразилась стерильная чистота.
Лишь на полке над камином я замечаю одну единственную фотографию в рамке. На ней изображена девушка. Молодая. Чем-то похожа на меня. Волосы только темные. На руках у нее маленькая девочка. Даже младше Ксюши вроде. Хоть что-то личное… Интересно, кто это? Я помню, коллеги говорили, что Торецкий никогда не был женат. Может, гражданская жена? Девушка? Или сестра, например?
— Здесь только окон! И они все такииие большииие! — Ксюша выпучивает глаза и подбегает к одному из таких окон от пола до потолка и прилипает к нему ладошками.
За окном распростерся огромный двор, состоящий в основном из газона и сада. Тоже выглядит как-то безлико.
Может, Торецкий всё же привез нас не к себе домой? А просто это место принадлежит ему, но он тут не живет при этом?
— В твоей комнате тоже большие окна, — говорит
