плащ, как в дверь постучали. Открыла в полном недоумении — на пороге переминалась молоденькая девочка, лет шестнадцати, со стопкой вещей в руках:
— Д-добрый вечер, леди! Я — Найла, горничная. Госпожа Китолим просила п-передать вам, — протянула она вещи. И тут же затараторила, — Вы не переживайте, все вещи абсолютно новые! Правда! Я сама бегала в лавку… — смолкла и тут же залилась краской, рассматривая меня из под ресниц.
Я распахнула дверь шире:
— Может зайдешь? И, — я скривилась, — обращайся ко мне по имени. Меня зовут Тереза.
Найла смутилась:
— Что вы! Не положено! Вы же леди…
— Да какая я леди? — шикнула я.
А ведь правда: кто я теперь?
— Найла, мне бы… Помыться. Покажи, что и как, пожалуйста…
Следует отдать Найле должное: даже бровью не повела. Горничная оставила вещи на кровати нажала на панель в стене и с щелчком раскрыла неприметную дверцу. Приспичит — и не найдешь, с маху-о.
Она указывала тоненьким пальчиком на кристаллы, вмонтированные в металлические «выключатели». Их оказалось всего два: один регулировал подачу воды, второй- температуру.
Боже, спасибо за унитаз! Обычный, без «страз» и… А, нет, хитрость в «использовании» всё же была.
Найла выставила кучку флаконов, спрятанных в просторной нише, оставила меня одну и я, наконец, выдохнула и осмотрелась.
Ванная комната, небольшая, уютная, в светлых тонах. Ванна, тяжёлая, на кованых лапах, посредине, теплый пол. Обернулась и увидела свое отражение в огромном зеркале, во всю стену, и ужаснулась. Тощая девица с вороньим гнездом на голове. Это точно я?!
Скинула с себя грязные вещи, точнее то, что от них осталось. Найла предложила положить их в — «утилизатор» — потому что «здесь такое не носят».
Оконце под потолком.
Я с наслаждением погрузилась в воду по шею. Набрала в грудь воздуха и занырнула с головой — Боже, только тот кто ходил в многодневные походы и был вдали от цивилизации меня поймет!
Перенюхав половину склянок я выбрала то, что понравилось, и по очереди воспользовалась содержимым каждого из флаконов. Пенки, подобие скрабов, шампуни…
Я потеряла счет времени, отмываясь до скрипа.
Сменив в очередной раз воду в ванне я откинулась на спинку и прикрыла глаза. Всколыхнулись и подняли голову старые страхи. Те, что родом из детства. Смутные, не имеющие четкой формы. Усилием воли я постаралась ее задавить панику, подкравшуюся на мягких бархатных лапах.
Нужно подумать.
Что в сухом остатке имею: я где-то крупно облажалась, раз оказалась здесь.
Всё, что помню, из сказанного дедом и бабушкой, так это то, что я должна носить, не снимая, медальон. Шонкар же сказал, что это «украшение» убивает магию. Значит она у меня была? Но почему я ничего не помню?! И кому можно верить?!
Я пыталась воскресить в памяти хоть что-то — ведь даже дети помнят многое. Ничего.
Пус-то-та.
Как ластиком стерли!..
Разве что… Я долго работала с психологом: не переношу закрытых пространств. К счастью, специалист попался отличный. Иначе лифтами пользоваться бы не смогла. А бегать по лестницам на «дцатый» этаж удовольствие ниже среднего. До причин она докопаться так и не смогла, но гипноз сработал, чему я до сих пор радуюсь.
В маленьком блокноте, больше напоминающем дневник, который мне передали после их смерти, тоже не густо: я могу позвать на помощь и придет защитник. Кто ли что — не понятно, но на всякий случай я заучила: мало ли? Но получилось, если быть честной, хреново. Няш, предатель, привёл этих… церберов. А поначалу был таким лапушкой…
В дверь ванной коротко стукнули и в проеме показалась голова Найлы:
— Госпожа, я принесла вам ужин. Оставила его на столе.
— Я сейчас — неохотно вылезла из воды обмоталась полотенцем закрепив его на груди, второе намотала наголову, сделав тюрбан. — Спасибо!
Глава 23. Тереза
Я огляделась: тапочек нет или их не полагалось, но ничего — полы теплые. Замоталась в огромное полотенце и закрепила его на груди. Соорудила из второго огромный тюрбан на голове и повернулась к зеркалу — оно даже не запотело!
Раскрасневшаяся, розовощекая, в зеркале в полный рост отражалась я и… не я. Сильно похудевшая — оно и понятно. Еще бы: столько не двигалась даже в зале! Мы, пока изображали Робинзонов, не голодали, но и рацион не мог похвастать излишествами.
И лицо изменилось — немного, почти не заметно.
Губы пухлее, цвет глаз, ранее серый, стал светлей и прозрачнее. Заострившиеся скулы стали выше, чуть тоньше нос. Это что? Такой же фокус, как у Дария?! Я видела, как здесь он, на глазах у меня, за считанные дни «повзрослел», превратившись из парня во взрослого мужчину. Но я…
Как такое возможно?!
Намазюкав на лицо масло с приятным цветочным ароматом я тяжело вздохнула и стянула с головы полотенце. Уровень изумления зашкалил: волосы выглядели так, словно я покрасила их только вчера! Все блондинки знают историю с отрастающими корнями, когда кажется, что волосы «живут» отдельно от головы. А я уже думала остричь их под «ноль» Надо будет порасспросить Дария, может он объяснит, что со мной происходит?
Уверенная, что в спальне я совершенно одна — Найла перед уходом предупредила, — распахнула дверь и прошлепала босыми ногами в комнату, на ходу вытирая волосы. Мне там ужин обещали.
На столе, напротив двери, Найла заботливо расставила несколько тарелок, накрытых крышками, пузатый чайник и столовые приборы.
Кинула мокрое полотенце на кровать, сняла второе, и потянулась к стопке вещей.
— Определенно я не жалею, что не дал Найле известить о моем приходе. Вид сзади роскошен, — раздался за спиной, хриплый, с ленцой, голос.
Я вздрогнула и резко обернулась.
На стуле примостился Ройстин Китолим, Он поставил стул в уголке так, что его сразу выходя из ванной комнаты и не заметишь. Этот гад ухмылялся!
Я судорожно схватила полотенце и попыталась прикрыться. Руки дрожали, ткань из пальцев выскальзывала и я просто прижала её
