сравнению с греческими мастерами они были только дилетантами. Невозможно с уверенностью определить, кем были эти люди. Тем не менее, я позволю себе высказать предположение. Без сомнения, фигуры богов должны были стать святынями, создание их изображения не могло быть поручено профанам [30], Жрецы, вейделы, то есть учёные люди среди своего народа, сами создавали и отливали изображения, возможно, в самих храмах. Так как они знали о своей неопытности в изобразительном искусстве, они поручали какому-то мастеру нарисовать и изваять некоторые главные детали: лицо, руку, жука и другие мелкие фигурки. Всё остальное жрецы, как могли, изготовляли сами. Так появлялась фигурка бога, священная благодаря участию в его создании жреца, но одновременно с этим и свидетель неумелости его авторов. В данном случае я оцениваю вендов, как одних из европейских язычников, о которых известно, что идолы создавались руками жрецов. Поэтому Тертулиан называл их artifices idolorum (Tert., p. 282; Alb., Bd 4, lib. 1, obs. 22, p. 99).
§ 46. Устрашающий облик
Облик богов внушал ужас. Некоторые из них были в боевых шлемах и панцирях. Другие дополнялись изображениями, которые придавали им устрашающий вид. Такими они были изваяны. Такими мы видим и наших Радегаста, Перкунуста, Ипабокга и многих других. Учитывая вкусы вендов, их отразили в изображениях богов, чей облик – убедительное доказательство подлинности раритетов. Если бы это были куклы, которые создал мастер в более поздние времена, на них лежал бы отпечаток совершенно других вкусов. Всеобщей истиной является то, что чем менее распространены в народе искусства и науки, тем более чудовищным становится его пристрастие к придумыванию изображении, которые должны символизировать нечто определённое. Но извращённый вкус проявляется не столько в искажённых пропорциях деталей, которые природа обычно взаимодополняет, сколько большей частью в сочетании таких деталей, которые природа никогда не соединяет. Но когда искусства и науки расцветают, тогда люди больше следуют природе, так как они признают её красоту. Я ссылаюсь на древние иероглифы египтян. Первоначально это были рисунки, вдохновлённые грубыми вкусами. Как поясняют учёные, однажды принятые образцы сохранялись, они окружались тайнами, а наивных пытались убедить в том, что древние люди подобные тайны уже находили в этих образах. Поэтому у египтян (Mont., tab. 41, 42; Laff., Tom 1, p. 204), как и у вендов, человеческие фигуры с головами зверей, либо уродливых зверей, отдалённо напоминающих людей и так далее. У римлян язычество развивалось одновременно с науками, поэтому там не находят подобные искаженные фигуры, о чём свидетельствуют имеющиеся в музеях памятники и изделия из драгоценных камней. У вендов мы не можем найти свидетельств развития наук. Те мастера ваяния, которые появлялись у них, были чужаками, приезжавшими в эти края ради заработка. Поскольку древние германцы первоначально не знали, как обращаться с металлами, и изготавливали свои ножи и наконечники стрел из камня, то для них овладение умением формовать модели и выплавлять металлические предметы имело большое значение. В таких условиях от них не следовало ожидать ничего другого, кроме как подобные чудовищные фигуры, в которых были перемешаны различные части тел людей и животных. И эти изваяния в соответствии с господствующими вкусами считались, чем страшнее, тем прекраснее [31]. В качестве примера о вендских вкусах достаточно бросить взгляд лишь на оба золотых рога. На том, что был найден ранее, видна фигура, напоминающая обезьяну, два человека с собачьими головами, одна фигура – полулошадь, получеловек. На другом роге – мужчина со звериной головой, мужчина с тремя головами, над ними – женщина, приносящая человеческую жертву, рядом с ними – животные и змеи совершенно неестественного вида. Все фигуры – обнаженные. Имея перед глазами эти образцы, можем ли удивляться, что редарии изображали своих богов в подобном виде? Это считалось красивым, если на человеческий торс поместить голову льва или собаки [32].
Эти идолы созданы в таком виде потому, что они отвечали вкусам вендов.
§ 47. Причины этого
Два самых сильных впечатления сохраняются в сердце человека о существах, почитаемых как божества, а именно любовь и страх. У людей, которые познают божественную сущность не как откровение, страх преобладает над любовью. Оба этих чувства проявляются во вкусе в соответствии с которым создавались эти фигуры. Любовь вообще открывается в акте сотворения скульптуры. Язычник не знает покоя, если у него нет изображения кумира. В обладании им и почитании его он находит успокоение и утешение. В самом создании отливки страх проявляется заметнее. У всех народов, не знавших искусств и науки, можно обнаружить, что изображения их богов имеют устрашающий вид. Это вытекает из естественных впечатлений человеческого сердца, которое чувствует, что от божественного существа следует чаще ожидать кару, чем чего-то доброго. У вендских идолов проявляется именно это. Если исключить Цернебокга, как злого бога, и Цирнитру, вендский полевой символ, то остальные боги имеют человеческий облик. Но независимо от этого они изображены так, что можно заметить намерение автора выразить идею страха. У Радегаста – устрашающая львиная голова и слово "церн"57 на его мантии намекает на его гнев, хотя одновременно его называют Белбокгом, то есть "добрым богом". Подага с двух сторон имеет ужасные головы с молниями. У Перкунуста, как бога грома, видны сверкающие молнии. Во всех этих изображениях можно найти следы естественных впечатлений, которые соответствуют духу этих народов.
§ 48. Правило
То, что я сказал здесь о вкусах вендов, является основанием для полезного правила, которое нельзя упускать из вида при описании отдельных изображений богов, а именно, что в случайных орнаментах и украшениях фигур не следует искать тайны. У Подаги с одной стороны помещена львиная морда58 , верхняя губа которой растянута до ушей, и при этом добавлена прямо-таки козья бородка, а с другой стороны – львиная голова со свисающими по сторонам баками59 , сама же фигура у него вполне человеческая. Можно попасть в смешное положение, если пытаться искать здесь религиозную тайну. В шутку можно было бы кое-что придумать, но при этом было бы упущено, что жалкий мастер ваял в соответствии со своим испорченным и причудливым вкусом, соединяя неестественные части, чтобы дело его рук приобрело ужасающий вид. По моему
