столом, уныло набирая вилку еды и занося ее в открытый полупрозрачный рот.
– Мне вот интересно, – произнесла наконец-то я, видя, как еда падает на стул и на пол. – А зачем Тео есть? Он же привидение?
Лорд Олатерн, который умудрялся есть и читать книгу, не поднимая на нас глаз, удостоил меня взгляда.
– Я дал вам расписание зачем? – прохладным, как сквознячок голосом спросил лорд, а я видела, как его палец скользит по переплету. Интересно, что он там читает? – Как только призрак понимает, что его ничего не связывает с миром живых, он может затосковать. Поэтому он должен вести себя как живой. Хорошо, если бы у него осталось незаконченное дело. Но у детей это вряд ли. Обычно незаконченные дела держат взрослых. Надеюсь, я удовлетворил ваше любопытство?
Тео прыснул, снова терпеливо поднося полную ложку ко рту, чтобы она тут же шмякнулась на стул. Лорд снова погрузился в чтение, а я сидела и чувствовала, как сгораю от возмущения. Вместо того, чтобы поговорить с сыном, уделить ему внимание, лорд читает свою книгу.
Конечно, это не дело “просто няни”, но … – не выдержала я, глядя, как Тео замер с вилкой. Лорд Олатерн резко поднял на меня глаза. – Но могли бы поговорить с сыном! Спросите, как прошел его день? Это очень важно!
– Как прошел день? – спросил лорд, не откладывая книгу в сторону.
– Отлично, пап, – послышался голос Тео, который оживился. – Мы сегодня рисовали! Почти на целую выставку нарисовали! Еще три картины осталось!
– Замечательно, – кивнул лорд. – Ты молодец.
Нда, у холодильника и то больше участия! Он хотя бы дребезжит!
Я только -только открыла рот, чтобы высказать свое возмущение этим содержательным и продолжительным диалогом, как вдруг увидела, что Тео слетел со стула и приложил палец к губам.
– Тс! – показал мне призрак, а я подняла бровь. В камине уютным пятном горел огонь, освещая фамильные портреты. Некоторые были сняты. Несколько дырок среди многообразия напоминали о том, что кто-то потрудился снять портреты, но не потрудился придумать, что можно повесить вместо них. Я пробежала глазами, понимая, что снова не хватает портретов мамы.
Шелест страницы отвлек меня от рассматривания чужих стенок. Тео подкрался к ничего не подозревающему отцу и опрокинул в его тарелку целую солонку.
Пряча смешок в прозрачном кулачке, он спрятался, а лорд невозмутимо нагреб навильник и отправил в рот. Меня скукожило. Глаза сами закрылись, когда я живо представила, каково это на вкус!
Но лорд молча прожевал и не заметил. Тео снова появился рядом с увлеченным чтение отцом. На кусок мяса, который лорд держал на вилке стекло варенье.
Лорд Олатерн снова невозмутимо отправил его себе в рот, лишь на мгновенье его лицо замерло. Жевательный процесс прекратился, но потом снова продолжился с тем же невозмутимым видом.
– Тео, не балуйся, – наконец-то произнес лорд Олатерн, доедая бисквит, политый горчицей.
С этими словами Тео очутился на своем месте, а лорд поднял строгий взгляд. Часы пробили ночь. Я вежливо поблагодарила за ужин, а Тео полетел дорисовывать выставку.
Только я собиралась уйти, как вдруг услышала шаги за спиной. В полумраке столовой, я вздрогнула, когда лорд схватил меня за руку.
– Постойте! – услышала я голос на ухо. Этот обжигающий шепот мурашками пробежал по спине. Я покачнулась, стараясь не подавать виду, что сердце уже куда-то убегает.
– Вы что-то хотели? – прошептала я, чувствуя, что все вокруг не к добру. Полумрак – не к добру, закрывающаяся по взмаху руки дверь тоже не к добру, тусклые свечи, которые напоминали меня после работы, почти полностью стекающие на скатерть – не добру. А близость красивого мужского тела – тем более, не к добру!
Глава 32
– Я хотел попросить у вас прощения, – послышался негромкий голос. – За то, что назвал вас “просто няней”. Я так понимаю, для вас это прозвучало обидно.
– Вы прощены, – коротко и как-то звонко кивнула я, чувствуя, как заходится в груди сердце.
Остаться с ним наедине было так волнительно, что я едва ли отдавала себе отчет, что я делаю. Я уже положила руку на ручку двери, впиваясь пальцами в ее рельеф, намереваясь открыть ее, но почему-то медлила. Видимо, здравомыслие ушло именно в эту руку, которая пыталась спасти меня от… от… Я сама не знала от чего. Быть может, от того, что сейчас лорд схватит меня, ударит чем-нибудь тяжеленьким, возьмет за ноги и потащит цепляя ковер. Вуаля! Бессмертная и неутомимая няня готова.
Я могу идти? – выдохнула я, находясь в непозволительной близости. – Там ребенок один! Он уже достаточно страдал от одиночества, поэтому я бы не хотела оставлять его одного!
– Погодите, – произнес лорд, а его рука легла поверх моей руки, уводя ее от ручки.
– Годю… – выдохнула я, чувствуя как нарастает тревога.
– Может, вы ответите мне на вопрос. Почему вы встаете на сторону ребенка, в то время как другие няни всецело на стороне родителей, которые платят деньги? – спросил лорд.
Я молчала, чувствуя, как внутри все сжимается от опасности. А вдруг и правда. “Тюк!” и нет няни! И зарплату платить не надо, и комнату обустраивать не надо! Зато с ребенком круглосуточно. Одни сплошные выгоды!
– Хорошо, перефразирую вопрос, – произнес лорд, а я с надеждой посмотрела на ручку. – Вы действительно испытываете к моему сыну те чувства, которые показываете?
Вопрос застал меня врасплох.
– А к-к-какие чувства я показываю? – прошептала я.
Неужели это проверка? Неужели он уверен, что стоит мне сказать, что я испытываю … Ой, а что я испытываю? На мгновенье я задумалась. Я почему-то быстро привязалась к мальчику. Хоть это и не самый простой ребенок. Чувство, словно я испытываю к нему нежность, желание заботиться о нем, опекать, помогать, поддерживать. Впрочем, в этом нет ничего удивительного. Я часто привязывалась к детям. И было ужасно больно с ними расставаться. Когда у тебя нет своих детей, чужой ребенок постепенно становится почти своим. Но ведь это постепенно! А тут …
– Вы заботитесь о нем, переживаете за него, пытаетесь унять его боль, увлечь чем-то, – перечислял лорд. – Вы очень тепло к нему относитесь.
– К чему такие вопросы? – увиливала я, понимая, что иногда лучше протянуть время.
– К тому, что Тео привязался к вам. Ни к одной няне до вас он не привязывался так сильно, – наседал лорд. В полумраке он казался еще соблазнительней. Широкие плечи заставляли сердце биться чаще, а мысль о том, что быть может, самую малость, я ему нравлюсь, заставила замереть на полувдохе. Нет! Нет! Нет! Сейчас вопрос жизни и смерти.
– Ну, это – профессионализм, – заметила я, решив вести себя, как профессиональная няня. – Я вкладываю душу в работу.
Фух! Вроде бы выкрутилась. Не хотелось бы парить под потолком, цепляя люстру. И завывать в пустых коридорах.
– Значит, вы просто профессиональная
