на самом деле им, конечно, нет никакого дела ни до пола человека, ни до его физиологии. Эти волшебные животные чувствуют чистоту помыслов и подпустят к себе только того, кто не способен на подлость, предательство и истинное зло.
Увы, именно поэтому порой ручные единороги и оказываются бездомными (а вовсе не из-за скверного характера, как можно было бы подумать). Просто стоит владельцу единорога задумать подлость или озлобиться — и подойти к животному он уже не сможет. Собственный питомец мгновенно выдаст его. И меня несказанно радовало, что всех без исключения сотрудников приюта и ветклиники Козеус к себе подпускал. Шалил и безобразил, да и бодался порой, но расчесывать себе гриву разрешал.
Только все это лирика, а на данный момент у меня тут конь козлиных наклонностей фикус пожирает. Скотина однорогая. Как он вообще сюда проник, скажите на милость⁈
Фердинанд посмотрел на меня, наклонив лохматую голову, тяжко, совсем по-человечески вздохнул, обогнул Козеуса, распахнул пасть и деликатно куснул единорога за ляжку.
Единорог, не ожидавший такой подлости от судьбы, взвился на дыбы, опрокидывая кадку с печальными останками фикуса, и завертелся на месте. Я охнула, испугавшись, что он затопчет Фердинанда. Буся и Куся залились дружным лаем — первая опасливо выглядывая из-за барной стойки, второй подпрыгивая, как теннисный мячик. Фердинанд снова выразительно клацнул зубами, и единорог, что-то сообразив, сорвался с места и поскакал к парадному выходу. Дверь, ведущая на веранду, была распахнута — а вот уличная точно закрыта, я сама вечером запирала…
«Сейчас вынесет дверь», — с ужасом осознала я, кидаясь следом. Но в этот момент случилось еще более страшное. Дверь распахнулась прямо перед рогатой конской мордой, за ней мелькнуло что-то синее, раздался глухой удар — и единорог выбежал на волю.
А я кинулась следом, к выходу… и к принцу Лиаму.
К моменту, когда я добежала, Его Высочество успел подняться — без посторонней помощи. И принялся с самым невозмутимым видом отряхивать от земли камзол.
На белой рубашке под распахнутым камзолом темнел явственный отпечаток копыта.
Я в ужасе на секунду зажмурилась. Это по нему единорог… пробежал⁈ Или просто толкнул копытами в грудь? При любом раскладе там, наверное, ни одного ребра целого не осталось, как же Лиам стоит, как…
— Вы, вы как? — проблеяла наконец я.
— Жив, — лаконично и невозмутимо сообщил Лиам Наорский. — Однако рубашку, боюсь, придется выбросить. Это было несколько… неожиданно.
Его еще волнует рубашка! Я выдохнула, чувствуя затапливающую меня волну облегчения. Некоторые принцы куда крепче, чем кажутся! Нет, задохликом он, конечно, и не выглядел, не лаборант какой, но ведь копытом в грудь!
Хотя кто знает, какие там еще особенности у стихийных оборотней…
Зато в кои-то веки это не я, а он чумазый и в грязи вывалянный! И наверняка особам императорской семьи это совсем не подобает. И я во всем виновата!
— Я, мне… надо выгулять собак. И отвести единорога в вольер. Потом студенты придут, им надо инструкции дать. И у Мумрика утреннее кормление скоро, я Мрыххе обещала, что сама покормлю. И… вы меня уволите теперь?
— Уволю? — изумился принц и хмыкнул. — Может, вы все-таки впустите меня в гостиницу для начала?
— Ой! — только теперь я сообразила, что стою в дверях, и Его Высочество попросту не может пройти! А ведь у него как минимум ушибы точно должны быть! Ему, может, и стоять-то больно, а я… — Извините!
Я посторонилась, и мимо меня тут же ракетами вылетели заждавшиеся Буся и Куся. Принц Лиам с неожиданной для ушибленного прытью успел отскочить в сторону. А потом еще и пропустил неторопливо шествующего Фердинанда, пока я стояла, чувствуя, как неудержимо заливаюсь краской.
Ладно… Фердинанд там за всеми присмотрит, а я… пойду с принцем слушать приговор.
К моменту, когда мы вошли в холл, я успела практически мысленно похоронить себя.
— Непредумышленное причинение вреда здоровью члена императорской семьи, — глумливо подтвердили мои мысли откуда-то сверху. — Легкой степени тяжести. У-ху! Карается…
Я медленно подняла глаза. Сова! Так вот как этот паршивец проник…
— Это был несчастный случай! — с нажимом возразил принц, тоже глядя на птицу и опускаясь на диванчик для посетителей. — Вообще-то я принес вам на подпись договор.
Садиться рядом я постеснялась — так и стояла перед ним, как провинившаяся школьница. А вот теперь буквально подпрыгнула.
— Как? Вы меня берете⁈
Его Высочество пожал плечами.
— Насколько мне известно, за прошедшее время вы успешно приняли и разместили нескольких постояльцев, пристроили одного из приютских животных и даже нашли работников. Но главное — вы первая из всех кандидатов, для кого благополучие питомцев действительно на первом месте. А разного рода… эксцессы в такой работе неизбежны. Итак, вы готовы приступить к обязанностям на постоянной основе?
— Я… — я замерла, не сразу найдясь со словами. — Да! Да!!!
Из коридора, ведущего к черному выходу из гостиницы, появилась могучая фигура огра Круххара.
— Ваш-ство… — обратился он ко мне. — Там это… студенты, значит, со вчера еще набедокурили малость. Не уследили… а теперь вот… того.
— Что случилось⁈ — я резко развернулась.
— Ну, там… виверна убегла. Оно б ниче, так теперя это… с единорогом дерутся.
— Что? Но как⁈
Нет, как «убегла», я, в принципе, представляла — когда проходишь сквозь стенку вольера, надо следить, чтобы животное не вышло одновременно с тобой.
А вот драку виверны с единорогом — с трудом.
— А еще эта… в пожарном вольере, значит, перегородку давеча сломали в птичнике.
Я припомнила противопожарный вольер — купол над ним переливался чуть иначе, чем над другими. И содержались в нем…
— Ну и жар-птицы того… фениксов пожгли.
— Что⁈ — я схватилась за сердце.
— Сгорели, значит, все фениксы. И того… возродились.
То есть теперь у нас там птичьи ясли, и надо выкармливать птенцов-фениксов и отлавливать жар-птиц, пока они их заново не сожгли и все не пошло по кругу… ясно.
— А хорошие-то новости есть?
— А как же! — Круххар широко улыбнулся, демонстрируя крупные неровные зубы. — Саламандры не разбежались!
— Отлично! —
