невозможно. Похоже, придётся шагать прямо по ним. Иначе до второй двери не добраться.
Присев, я потёр белую линию. Она легко стёрлась, оставив на кончиках пальцев следы. Но тут же, прямо на моих глазах, восстановилась.
Ясно…
Затаив дыхание, я осторожно ступил в первый квадрат.
И тут же дёрнулся от удара током! Довольно сильного. Настолько, что меня отбросило назад. Ногу пронизала ноющая боль, а в воздухе над вычерченным в конце клеток полукругом возникли десять светящихся черепов. Один из них вспыхнул и исчез, оставив после себя лёгкий, быстро тающий дымок. Это мне совсем не понравилось. Поднявшись, я потёр мышцы на ноге. Глупость, конечно: это же не настоящее тело, а лишь моё представление о себе. Но ощущения были вполне реальными.
Ладно, как играют в эти классики? Должны же где-то быть правила? И почему в моём подсознании вообще возникла игра, в которую я никогда не играл⁈ Как это возможно, чёрт возьми?
Едва я это подумал, как дверь за моей спиной отворилась, и в комнату вошла Элен де Бошан. Выглядела она точно так же, как в реальной жизни. При виде меня француженка приподняла брови, а затем направилась вперёд.
— Не знаете, что происходит, месье Оболонский? — поинтересовалась она. — Куда и как мы попали? Я помню только зелёную вспышку, а потом этот дворец, и огромные змеи, выползающие из чёрного дыма! Я едва успела добежать до двери и захлопнуть её.
— Кажется, мы стали жертвами анимансера, — ответил я, глядя на женщину и пытаясь понять, действительно ли это Элен де Бошан или только оставшийся в моём сознании образ француженки.
— Не понимаю, — нахмурилась женщина. — Можете пояснить?
— Судя по всему, один из гостей на вилле — анимансер. С помощью карт, которые он подмешал в колоду, ему удалось повлиять на наши души и заключить их… Даже не знаю, что это, если честно. Похоже на дворец памяти, но, кажется, это не совсем он. Думаю, анимансер закинул нас в некое общее пространство, которое специально создал.
— Объединил наши подсознания? — скептически переспросила де Бошан. — Это вообще возможно?
Я пожал плечами.
— Не могу сказать. Я даже не уверен, что это действительно вы, а не игра моего разума.
Женщина усмехнулась.
— Поверьте, глядя на вас, я думаю о том же.
— Увы, это ничего не доказывает.
— Мы в равном положении. Но не будем тратить время на пустые споры, кто реален, а кто нет. Какой смысл в этом колдовстве?
— Подозреваю, что это какая-то ловушка, — я указал на расчерченный пол. — Это детская игра. Чтобы попасть в ту дверь на противоположной стороне, нужно в неё выиграть. Просто пройти по полу нельзя: бьётся током. И, кажется, при этом отнимаются жизни. Видите, черепа? Изначально их было десять.
— Понятно… — задумчиво протянула Элен. — А зачем нам в ту дверь? Или ещё в какую-либо? Почему нельзя остаться на месте?
— Боюсь, тогда мы останемся тут навсегда.
— То есть, нужно выиграть, чтобы выбраться отсюда? Попрыгав по клеткам?
— Вряд ли этого будет достаточно. Скорее всего, в каждой комнате находится какое-то испытание.
— И в чём смысл?
— Хотел бы я знать. У меня, конечно, есть теория, но я в ней не уверен.
— Изложите, — кивнула Элен. — Раз уж мы ещё не решили, стоит ли прыгать по комнате.
— Я думаю, анимансер не может просто убить человека, воздействуя на его душу. Ну, или подсознание, если угодно. Однако он способен поместить его в такую среду, где будут созданы условия, которые разум жертвы сможет принять в качестве убедительных для…
— Для того, чтобы она поверила, что умерла? — продолжила де Бошан. — Звучит разумно. То есть, проиграв и умерев здесь, человек погибнет и в реальной жизни?
Я развёл руками.
— Это всё, что приходит мне в голову.
— Но как можно создать такое пространство, где окажется сразу несколько человек?
— Ну, как я уже сказал, для меня не очевидно, что вы не иллюзия.
— Хорошо, давайте просто предположим, что мы оба здесь! — нетерпеливо сказала женщина. — Вероятно, не мы одни. Насколько я понимаю, анимансер постарается поместить в этот дворец всех своих конкурентов.
Я кивнул.
— И смертельная игра не закончится, пока кто-нибудь не победит.
— В смысле — останется один?
— Боюсь, что так. Тогда создание чемпиона сочтёт весь этот балаган оконченным и освободится от чар. Ну, или у анимансера закончатся силы, чтобы поддерживать эту иллюзию. Тогда он просто сократит количество конкурентов, что тоже в его интересах.
— Я так понимаю, в идеале должен выиграть он? — спросила Элен. — Или анимансер в этом не участвует?
— Не знаю, но сомневаюсь, что можно создать объединённое пространство для нескольких разумов, оставшись при этом в стороне. Думаю, анимансер тоже здесь, среди игроков.
— И он тоже может умереть?
— Не знаю. Это всего лишь мои предположения.
— Ясно, — де Бошан покачала головой, словно обдумывала услышанное. — Звучит довольно разумно. Однако я, как и вы, понятия не имею, есть ли здесь кто-то, кроме меня, — вздохнув, она взглянула через комнату. — Ладно, давайте попробуем пройти эти десять классов.
— Вы знаете, как в это играть? — спросил я.
Моя собеседница усмехнулась.
— Естественно! А вы что, в детстве никогда не прыгали? Или забыли правила? Судя по вашему возрасту, ещё не должны были.
— Я всегда считал, что это развлечение для девочек, — ответил я.
— Неужели? Ну, повезло вам, что я выбрала эту дверь. Ладно, где битка? — она требовательно протянула мне ладонь. — Давайте, я покажу, что делать.
— Какая битка? — спросил я. — У меня ничего нет.
— Битки нет? — нахмурилась де Бошан. — Может, камешек?
Я покачал головой.
— Комната пустая. Было бы трудно не заметить какой-либо предмет.
— Так… Ладно, попробуем что-нибудь, — француженка порылась в сумочке и вытащила плоскую баночку с кремом. — Надеюсь, подойдёт, — она присела перед квадратами. — Смотрите: бросаем битку на первый квадрат. Аккуратно, чтобы она не упала на линию или не вылетела на неё. Вот так, — она кинула баночку на цифру «1» и поднялась. — А теперь перепрыгиваем через неё.
С этими словами француженка быстро подняла подол платья выше колен, скинула туфли и сиганула через первую клетку. Расставив
