мастерскую, где проходил наш разговор.
Шаинский вернулся в сорок седьмую аудиторию, я нагло последовала за ним. Однако Сергей Николаевич зря волновался – почти все девушки, присутствующие в мастерской, прилежно штриховали свои рисунки, слышалось шуршание карандашей по бумаге. Только две юные особы, блондинка с прямыми волосами под «каре» да девушка с волнистыми кудрями, периодически перешептывались. Кира сидела, погруженная в процесс – похоже, она даже не услышала, когда мы вошли. Шаинский обвел глазами аудиторию, слегка нахмурился и строго проговорил:
– Ева и Рита, разговорчики отставить! Вы и так отстаете от группы, вам вообще-то еще один планшет с частями лица Давида надо сделать! Голову зря начали – рано вам еще!
Девчонки послушно замолчали, кудрявая тихо пробормотала:
– Извините, Сергей Николаевич, мы просто рисунок обсуждали…
– Рисунок надо не обсуждать, а делать! – заявил Шаинский. – Кто готов показать композицию? Не забывайте, у вас три темы. Третья – свободная, все, кто претендует на пятерку, должны ее сделать! Пока мне только Белоусова показывала материал по третьей теме. А остальные?
– Сергей Николаевич, можно вам вторую показать? – бойко спросила высокая девушка плотного телосложения с длинными волосами, собранными в пучок на макушке. Вместо заколки девушка использовала кисточку – похоже, такая мода приветствовалась среди живописцев. На вид художнице было лет двадцать – двадцать пять, я поняла, что это либо Настя, либо Катя.
– Хорошо, идем сюда, – кивнул Шаинский. На меня он не обращал никакого внимания, я же с интересом наблюдала за происходящими событиями.
Девушка встала со стула, поправив длинную джинсовую юбку. Взяла папку с рисунками и подошла к окну, возле которого стоял преподаватель. Мне захотелось посмотреть, как выглядят работы по композиции – Сергей Николаевич говорил, что это основной предмет у живописцев.
– Не возражаете, если я взгляну? – спросила я, обращаясь и к студентке, и к преподавателю. Девушка пожала плечами, немного высокомерно ответила:
– Смотрите, – и повернулась ко мне спиной, всем своим видом показывая, что ей нет до меня никакого дела. Я заглянула в папку.
Материал по композиции представлял собой наброски, выполненные карандашом, да пару работ красками. Раз на бумаге, значит, акварель, подумала я про себя. На рисунках в основном изображался интерьер какого-то кафе – два стула возле стола в различных вариациях. Немного менялось только расположение предметов да вещи, лежавшие на столике. То это была чашка с блюдцем, то – соломенная шляпа, то ручка с блокнотом. Шаинский бегло просмотрел наброски, потом спросил:
– Это все?
Девушка кивнула, внимательно глядя на преподавателя.
– Ход твоих мыслей мне понятен, – проговорил Сергей Николаевич. – Только все работы одинаковые. Где еще варианты? Где компоновка в формат? Ты привязана к размеру своего блокнота – все наброски стандартные, нет никакого поиска. Рисуешь ты хорошо, это видно – штрих крепкий, линии уверенные. Но я не вижу здесь темы композиции. Как у нас звучит вторая тема?
– Контраст старого и нового, – пожала плечами студентка.
– Ну и где здесь контраст? – поинтересовался преподаватель. – Что в кафе ты бываешь, я понял, столики со стульями ты нарисовала. Но где история? Где сюжет? Пока у тебя только интерьер кафе, и все! Подумай, что могло произойти в этом кафетерии? Может, упала чашка и разлился чай, может, кто-то забыл эту шляпу, которая тебе так по душе, может, посетитель пришел с собакой и привязал ее к стулу – хоть чем-то постарайся оживить свои зарисовки! Я не знаю, что ты придумаешь, но будь добра, создай историю! Причем такую, чтобы сразу была понятна тема – контраст старого и нового. Сказать честно, мне не слишком нравится сама идея твоей композиции. Либо ты как-то оживляешь кафетерий и вписываешь сюда «старое», либо выбираешь другой сюжет. Давай-ка ты сделаешь мне примерно пять-шесть различных зарисовок с новыми вариантами. Чем больше их будет, тем лучше. Все понятно?
– Угу, – кивнула головой девушка. По ее виду я поняла, что она рассержена на преподавателя – студентка молча собрала свои работы и вернулась на место.
– Кто еще покажет композицию? – требовательно спросил Шаинский, обращаясь к живописцам. Повисло молчание.
– Что, больше ни у кого ничего нет? Ева с Ритой, вы когда собираетесь начинать вторую тему?
– Мы делаем… – смущенно проговорила блондинка. – Можно в понедельник покажем?
– Показывайте в понедельник, – разрешил Сергей Николаевич. – Только не одну-две работы, а нормальный материал! Остальные? Настя, Маша, Оля, вы о чем думаете? Скоро просмотр, а ни у кого ничего не готово! Вы что, двойки по композиции хотите? Ну что за народ ленивый пошел, делает что-то полтора человека! Взрослые люди, а приходится заставлять вас, как в школе! Эх…
Он рассерженно махнул рукой. Прозвенел звонок, прервав возмущенную речь Шаинского. Раздались перешептывания – студенты собирались на перемену. Сергей Николаевич повысил голос:
– На вторую пару не опаздывайте! Ровно через десять минут чтоб все были в аудитории! Все, с этой недели по пятницам первые две пары будет композиция, делайте что хотите, но чтоб работали!
– Сергей Николаевич, а мы в четверг уезжаем на практику, – подала голос полная девушка, одетая в полосатую футболку, визуально делавшую ее еще шире, и в спортивные штаны. – Возвращаемся только в воскресенье…
– Ну уезжайте, не буду же я вам запрещать! – заметил Шаинский. – Только там хоть не халтурьте! Работайте над этюдами и набросками! А то знаю я вас – приедете и будете ворон считать да в потолок плевать вместо того, чтоб делом заниматься! Лодыри…
– Мы будем рисовать! – пообещала толстушка. – Потом вам покажем…
– Если погода плохая будет – делайте композицию! – велел преподаватель. – Ладно, идите на перемену…
С этими словами он сам вышел из аудитории. Про меня Шаинский словно забыл – я стояла в аудитории, однако никакого внимания на меня никто не обращал. Почти все студентки покинули аудиторию, в мастерской остались лишь Кира и я. Я установила «жучок» на подоконнике, там, где прослушку точно никто не увидит. Кира этого не заметила – она полностью ушла в процесс рисования. Видимо, девушка не слышала ни звонка, ни возмущенного монолога Шаинского. На ее коленях лежал планшет с рисунком, и она методично штриховала что-то длинным, остро заточенным карандашом.
Глава 4
Я велела Кире никуда не уходить, потом спросила, где на перемене обычно бывают ее одногруппники.
