топика. Алекс, заметив мои телодвижения, остановился и озадаченно свел брови.
За дверью раздался многозначительный кашель. Алекс негромко выругался.
– Что еще? – нетерпеливо крикнул он.
– Смею предположить, раз мама звонила трижды и довольно продолжительное время, – вопрос действительно серьезный. – Голос Элиаса был наполнен раздражающе-нравоучительными нотками.
Алекс со стоном отстранился от меня и начал застегивать джинсы. Я же принялась торопливо приводить себя в порядок, поправляя шорты и топ.
– Я должен перезвонить маме. Вдруг что-то случилось, – виновато произнес младший Митчелл, кидая на меня разочарованный взгляд и поднимая с пола футболку.
Не то чтобы меня саму сильно расстраивал тот факт, что нас прервали… Но что это со мной, всегда сдержанной и ставящей здравомыслие на первое место, такое вообще было?
– Лекси, да ты там не один? – удивленно поинтересовался Элиас.
Лицо Алекса на долю секунды ожесточилось. На ходу натягивая футболку, он двинулся к выходу, а я поспешно встала с дивана и пригладила растрепавшиеся волосы.
Младший Митчелл дернул щеколду, рванул на себя дверь и, обращаясь к стоявшему в коридоре брату, озлобленно процедил:
– Только не делай вид, будто не знал, что я не один.
Затем обошел Элиаса и исчез в коридоре. Старший Митчелл остался стоять на своем месте и смотреть на меня.
Я же, еще не до конца придя в себя после страстных порывов Алекса и сгорая от стыда, поспешила поднять «Великого Гэтсби» и поставить на место.
Вернув книгу на полку, ненадолго замерла, продолжая чувствовать на себе взгляд Элиаса. Обернулась и обнаружила, что он и правда все еще стоит на пороге.
Он не ждал от меня никаких пояснений. Просто стоял и смотрел. Я же, не зная, что еще предпринять, с вызовом уставилась на него в ответ.
Мы простояли так несколько секунд. Неприятное напряжение, витавшее в воздухе, почти болезненно сдавливало мне грудь, не давая нормально вдохнуть.
Вместо меня вздохнул Элиас. Громко и протяжно. Затем быстро развернулся и исчез из поля зрения. Я облегченно прикрыла глаза.
Занятие с Алексом мы все же провели, но чуть позже и по моему настоянию в гостиной, где возле нас все время крутилась Глория.
Младший Митчелл вместо того, чтобы слушать про античную литературу, заискивающе улыбался, глядя на меня, и картинно вздыхал каждый раз, когда домработница проходила мимо.
Не знаю, кого или что благодарить за то, что следующие дни я почти не пересекалась с Элиасом. Завтраки Глория носила ему в спальню, обедал и ужинал он все чаще у себя в студии. Алекс утверждал, что брат работает над каким-то крупным проектом.
Меня это устраивало, потому что любое мое действие или бездействие почему-то приводило лишь к тому, что отношения между нами становились все напряженнее. И если поначалу меня раздражало, когда Элиас меня игнорировал, со временем я поняла, что это было лучше, чем если бы он замечал мое присутствие.
Эти дни мы с Алексом продолжали занятия, а в свободное от них и от его тренировок время катались по городу, заезжали в парки, кафе и кинотеатры.
На ужины дома мы постоянно опаздывали, чем заслуживали недовольное ворчание Глории.
Мне казалось непривычным принимать пищу по строгому распорядку дня, поскольку у нас дома каждый ел сколько хотел и когда хотел. У Митчеллов не было запрета на перекусы, но завтраки – строго в девять утра, обеды – в два часа дня и ужины – в семь часов вечера. Но могла ли я судить о правилах, установленных в чужой семье?
В пятницу Алекс, как и обещал, привез меня на пляж Ньюпорт Бич, где у него проходили занятия по серфингу. Чтобы я не скучала, пока он тренируется, Митчелл пригласил с нами Лиз.
Мы с подругой устроились недалеко от места, где собирались серфингисты. Отсюда мы им не мешали, но в то же время могли видеть все, что происходило в воде.
Когда Алекс в плотно обтягивающем каждую выпирающую часть тела гидрокостюме, подхватив доску, побежал к океану, Лиз вместе со мной проводила его взглядом и повернулась ко мне:
– Рассказывай.
– Что? – Я растянулась на арендованном шезлонге и приподняла солнцезащитные очки, недоуменно взглянув на подругу.
– Какой Алекс в постели?
Я застонала и вернула очки на место:
– Лиз, у нас нет других тем для разговора?
– Только не говори, что у вас еще ничего не было! – В ее голосе звучало осуждение. Не дождавшись от меня реакции, Скаво всплеснула руками. – Ты сейчас видела его задницу? Поверь, каждая вторая на этом пляже уже представила, какая она упругая на ощупь.
Я подложила под голову локоть и прикрыла глаза.
– Престон, ты понимаешь, что это нечестно? У тебя в руках мистер-самая-красивая-пятая-точка-калифорнийского-университета, а ты еще даже не пометила ее своими ноготками?
– Не все отношения сводятся к сексу.
С моего носа исчезли очки.
– Эй! – возмутилась я, жмурясь от солнца.
Лиз сидела на соседнем шезлонге и указывала моими очками в сторону воды.
– Раскрой глаза, Линда! Это же Алекс Митчелл! С одной половиной университета он уже переспал, а вторая только и ждет, когда до них дойдет очередь.
Я села и выхватила из ее рук очки.
– Ни за что не поверю в то, что он еще не затащил тебя в койку. Ты живешь у него дома!
– Я живу у него не для этого.
– А для чего?
Я снова легла.
– Мы гуляем, отдыхаем, вместе проводим время. Я читаю ему лекции по литературе.
– Лекции по литературе? – Лиз истерично хрюкнула. – Пожалей парня, Престон!
Я ничего не ответила. Скаво, устав терпеть мое молчание, подхватила лежавшее у нее в ногах полотенце и кинула его мне в лицо.
– Лиз! – возмутилась я, стаскивая полотенце.
– Или ты мне говоришь, что не так, или я засыплю тебя такой горой песка, что даже бульдозер устанет откапывать.
Понимая, что подруга не сдастся, я обреченно вздохнула.
– На днях у нас это чуть не случилось.
– Чуть? – Лиз даже села на шезлонге, заинтересованная моими словами. – Что же вам помешало? Твоя девственная плева?
Я кинула ее полотенце ей же в лицо. Скаво невозмутимо отложила его в сторону и подалась ко мне:
– Ты же помнишь Ричи?
– Не начинай опять, – умоляюще протянула я.
Конечно, я помнила Ричи Гриффитса – моего первого и последнего перед Алексом парня, с которым у нас могли бы быть по-настоящему серьезные отношения, если бы не одно «но».
– А я начну, – настойчиво заявила Лиз, вызывая у меня стон. – Ты промучила его сколько? – Я упрямо молчала, кусая нижнюю губу. – Не помнишь? А я напомню. Три месяца, Престон! Три! – Для большей убедительности
