Поэтому, определить стадию созревания мемории можно лишь анализируя совпадения нескольких характерных признаков, которые, к слову, могут и вообще не совпадать. Тем не менее, другого способа нет. Поэтому репродуктивному контролю меморий, головняки обучаются, как говорится, с молодых ногтей. Даже невзирая на факт, что при их жизни подобными знаниями, с наибольшей вероятностью, воспользоваться вообще не придётся. Однако, головняки сильно продвинулись в этом вопросе, и достигли определённых результатов. Всё дело в том, что, обнаружив готовность мемории к размножению — нужно просто отсоединиться от неё на несколько часов. Оставшись неподконтрольным, организм мемории запускает дремлющие процессы и включает самооплодотворение, при котором два разрозненных органа этого существа замыкаются друг на друге и формируют набор ячеистых капсул. Что-то вроде икры, которую мемории откладывают в тот самый «студень», заменяющий водоёмы. Из капсул вылупляется две-три тысячи мальков, из которых выживает примерно сотня. И из этой сотни, в дикой природе выживают в лучшем случае десятки. Разумеется, современные глорианцы так же контролируют развитие молоди, но есть один досадный нюанс. Необходимыми объёмами памяти обладают лишь единицы новорожденных меморий. Поэтому, даже из тысячи сохранённых мальков выбраковываются практически все. Но зато оставшихся берегут как зеницу ока. Как бы там ни было, меморий сейчас развелось просто огромнейшее количество, а их продолжительность жизни позволяет спокойно существовать целым поколениям головняков, которые в свою очередь научились контролировать свою рождаемость.
Помимо контроля за воспроизводством меморий, глорианцы сумели модифицировать их. В прошлом, жизнь глорианского сознания ограничивалась жизнью мемории. И всяческие попытки полностью перенести её на другую меморию, не обеспечивали подходящего результата. Но со временем, глорианцы сумели сохранять память старых меморий, записывая её на внешние источники хранения информации. Здесь тоже скрывался досадный просчёт. Поскольку, у меморий, как и у людей, память с возрастом не улучшается. Да, с одной стороны, они обретают серьёзный багаж знаний, имеющий огромную ценность. Но с другой, эта информация, зачастую, попросту устаревает. В результате чего, головняки сталкиваются с эдаким регрессом, при котором знания «аксакалов» уже не обеспечивают им нужную платформу для дальнейшего развития, а наоборот — тянут их назад, тормозя развитие. Если раньше глорианцы считали количество накопленной памяти признаком превосходства, что едва не породило социальный раскол в их молодом обществе, то обнаружив проблему «старческого тупика», им пришлось переосмысливать свой подход к хранению и передаче информации. Да, им удалось обойти жизненный срок меморий, но не удалось обойти жизненный срок самой информации, хранимой этими мемориями. Тогда они начали балансировать соотношения старых и новых систем памяти, позволяя молодым носителям свежей памяти выступать в качестве сначала дополнений, а затем и полноправных участников формирования общего хранилища данных. Это спасло глорианцев от интеллектуального загнивания, и вернуло их на путь прогресса».
— Я вот только одного не пойму, — прервав длинную лекцию командира, сказал Швецов. — Если эти глорианцы такие, как Вы говорите, самодостаточные, то чего им на родной Глории не жилось? Зачем они в космос-то полезли?
— Не было бы счастья, да несчастье помогло, — продолжил рассказ Нестеренко. — Знаешь, сколько лет существует цивилизация глорианцев? Семь миллионов. Семь миллионов, представляешь? А в космос они вышли всего десять тысяч лет назад. Думаешь, чего так долго ждали? Так вот именно этого и ждали. Когда их жареный петух клюнет. Катаклизмы. За время существования жизни на Глории, их было около пяти. И таких масштабов, что глорианцы дважды чуть не вымерли. Однажды, когда на планету упал метеорит, были уничтожены почти все мемории, и на восстановление их популяции ушло больше тысячи лет. Последняя катастрофа произошла совсем недавно по их меркам, около тридцати тысяч лет назад. И тогда вообще вся разумная жизнь на Глории едва не прекратила своё существование. Не знаю, что с ними тогда случилось, но тряхануло их так знатно, что на восстановление порушенной цивилизации ушло три тысячи лет. Именно с этого момента глорианцы всерьёз задумались о своей безопасности, ведь любой очередной катаклизм мог стать для них последним.
Восстанавливая свой изрядно потрёпанный мир, глорианцы теперь делали ставку на подземные убежища, погрузив практически всю свою инфраструктру в недра родной планеты. Но со временем они всё больше понимали, что это не выход. И уж тем более, не спасение. Если планету постигнет действительно серьёзная катастрофа, то не помогут никакие подземные бункеры, сколь бы защищёнными и продвинутыми они ни были. К тому же, перспектива жить под землёй целые столетия, никак их не привлекала. И вот тогда они устремили свои взоры в космос. Внезапно, казалось бы, враждебное и холодное пространство показалось им не просто единственным подходящим спасением от непреодолимых невзгод, но и возможностью развиваться до бесконечности, не ограничивая, а наоборот — стимулируя рост своей популяции.
Космическая эпоха Глории отличалась от нашей. Занятно, что у глорианцев практически не было полноценных ракет-носителей. Первые космические аппараты представляли из себя огромные стратостаты, поднимающиеся к верхним слоям атмосферы, где уже подключались реактивные двигатели, сжигающие тот же газ, что заполнял оболочку стратостата. И уже эти самые двигатели выводили глорианские корабли через плотные слои — на орбиту. Затем были изобретены некие контргравитационные катапульты, на основе сложных магнитронных комплексов. После чего, эти системы обрели специфическую портативную форму, обеспечивающую установку непосредственно на сами корабли, что повлекло за собой полный отказ от прожорливых и вредных реактивных систем.
— Всё это, конечно же, очень занимательно, Саныч, без дураков, — произнёс Кусаинов. — Но лично меня гораздо сильнее заботит вопрос, касаемо нашего возвращения на Землю. Всё-таки глорианцы смогут перенастроить наш двигатель на обратный скачок, или нет?
— Они смогли бы это сделать. Но не будут. Поскольку гипердвигатель «Салюта», по их словам, крайне примитивен и не даёт никаких гарантий точности выходных координат. Говоря простыми словами, вернёмся мы не совсем туда, откуда стартовали. Погрешность составит плюс-минус полсотни световых лет от Земли. Глорианцы вообще были сильно удивлены, узнав, что мы рискнули воспользоваться такой ненадёжной системой.
— Хах! Рискнули. Кто бы нас спрашивал ещё, — воскликнул Василий.
— В общем, подобной технологией они не пользуются уже давным-давно. Именно из-за того, что работает она криво. Эта так называемая циклотронно-импульсная система для них подобна поджиганию пороховой бочки под задницей. Неслучайно Пенькович погиб. И удивительно, что мы выжили. Спасло то, что находились мы все в противоположной части станции. Но, самым большим чудом оказалось обнаружение нас глорианцами, которые зафиксировали импульс нашего прыжка в подпространстве, и вывели нас на себя, посчитав одним из своих кораблей. Просто система их гиперпространственных перемещений заключается, как мне объяснили, в некой постоянной паре: «корабль-маяк», при которой корабли имеют возможность не просто преодолеть пространственно-временной разрыв,
