сей счет только два предположения. Первое — она окончательно сбрендила на почве неуемной любви к спиртным напиткам, что мне кажется весьма очевидным. И второе — она поет по нотам, подсунутым ей кем-то, кто имеет на нее абсолютное влияние. Второе предположение является наиболее реалистичным, учитывая, какая гора компромата была собрана на нее коллегами из Белого дома.
— Борис Иваныч, дорогой, не тяни осла за яйца, — поморщился Афанасьев от вступительного слова премьера. — Нельзя ли ближе к телу и делу? Время поджимает, а мне еще с Патриархом надобно успеть до вечера разобраться, — пошутил он.
— Ну не могу я без преамбулы, честное слово, — почти взмолился Юрьев. — Лекторская привычка.
— Ладно, — отмахнулся Валерий Васильевич, — только покороче.
— Постараюсь, — буркнул в ответ Министр обороны, поправляя на носу очки, которые зачем-то успел надеть. — Итак, продолжаю. Ясно, что канцлерина выполнила то, что ей приказали выполнить её настоящие хозяева. Но мы сейчас не имеем возможности наказать хозяев. Силенок пока маловато, да и экономических связей, которыми мы могли бы повлиять на них недостаточно. Но за невозможностью отомстить хозяину, мы можем высечь на конюшне его холопа. Как говорил покойный ныне президент Бутин: «Если драка неизбежна, то надо бить первым». Первый удар мы, к сожалению, пропустили сами. Надо отвечать. Алексей Борисыч, напомните-ка мне какова совокупная доля «Рургаза» в вашем концерне?
— Как известно, «Рургаз» напрямую владеет около 3,5 % акций "Промгаза". Остальные 3 % принадлежат совместному предприятию "Геросгаз", 51 % акций которого находится у "Газэкспорта", 49 % — у «Рургаз». Совместное предприятие приобретает для немецкой компании акции "Промгаза" на внутреннем рынке, где они стоят почти вдвое дешевле, чем на внешнем. Итого, можно считать, что «Рургаз» в совокупности имеет долю соответствующую примерно 5,2 %, — обстоятельно доложил Мюллер, всей кожей чувствуя, куда клонит премьер.
— Понятно, — кивнул Юрьев. — Дивиденды по акциям вы, конечно, уже успели выплатить?
— Мы всегда аккуратно выплачиваем дивиденды своим акционерам, — гордо вскинул голову Гендиректор и Председатель правления.
— И какова приблизительно сумма выплаченных дивидендов немецким «партнерам»? — продолжил допрос Юрьев.
— Точной цифры не скажу, но что-то около одного миллиарда двухсот миллионов долларов, — ответил Мюллер, почесывая нос в задумчивости.
— В таком случае, можете уведомить своих германских коллег, что следующей порции дивидендов им не видать, как своих ушей, — подытожил свой опросник Юрьев. — То же самое касается и миноритарных владельцев акций, связанных с Германией, а такие, тоже, наверняка, найдутся.
— Вы заставляете меня нарушить не только договорные обязательства и мировое право, но еще и российской хозяйственное законодательство? — округлил глаза Мюллер.
— Если вы боитесь так уж сильно нарушить российское законодательство, — на лице Юрьева проскользнула ехидная улыбочка, — то, извольте, мы в Правительстве, пойдем вам навстречу и проведем это решение специальным постановлением.
— Вы, Борис Иваныч, — повернулся всем корпусом к премьеру Мюллер, чтобы посмотреть ему прямо в глаза, — хотите, чтобы по вашей милости мы лишились не только репутации, наработанной за многие десятилетия, но и получили в ответ кучу многомиллиардных исков?!
— По моей милости?! — взвился Министр обороны. — Думайте, прежде чем ляпать такое вслух! Вы сначала отчитайтесь за прежние свои провалы с поляками и украинцами! Это вон весь наш Президиум не в курсе, а я-то присутствовал на том заседании расширенной правительственной коллегии, где вас предупреждали не соглашаться на условия австрийских посредников при заключении нового транзитного договора в декабре прошлого года!
— Что отреагируем мы, что не отреагируем, но исков, в любом случае, не избежать, когда те же самые индийские потребители начнут требовать с Германии выполнения контрактных обязательств. И тогда немцам придется закупать газ у сторонних продавцов по завышенной цене, чтобы не попасть на еще более крупные деньги. Поэтому немцы попытаются переложить на нас свою ответственность, — глубокомысленно вставил свои пять копеек Глазырев.
— Ко всему прочему, суд — дело небыстрое. Пока иск примут, пока дадут время представить свои аргументы в Арбитраж, пока решат процедурные вопросы, времени-то ой-ой! сколько улетит, — мечтательно произнес министр энергетики. — Года два, не меньше. А там еще не известно, что будет. И будет ли вообще, Германия существовать к тому времени?
Афанасьев с интересом посмотрел на Новикова, подозревая, что он хоть краем уха, но как-то осведомлен о последних военных разработках.
— Да она и сейчас не существует, — подал голос Барышев, который всегда старался помалкивать на совещаниях, где присутствуют посторонние с его точки зрения.
— Вы, Алексей Борисыч, тут взялись критиковать нашего товарища, — влез в перепалку Рудов (куда же без него?), — а сами никакой конкретики не предложили.
— Я предлагал действовать в общепринятом правовом русле! — огрызнулся Мюллер.
— Это как?! — хором и не сговариваясь вопросили члены Президиума.
— Обжаловать действия германского регулятора в судебной инстанции… — начал было он, но его тут же перебили гневные выкрики с мест.
— Обжаловать действия грабителя?! А тем временем, продолжать исполнять контрактные обязательства?! Вы с ума сошли?!
Черту под суматошными выкриками, как всегда, подвел Тучков:
— А не засланный ли ты казачок, Алексей Борисыч? Ты ведь у нас не проходил еще через полиграф? — с нехорошим прищуром воззрился на газовика Малюта. От пронизывающего насквозь взгляда жандарма, холодный пот побежал по спине Мюллера. Он только сейчас начал понимать, что попал в самый центр волчьего логова, попасть в которое можно запросто, а вот выбраться целым — навряд ли. В правой глазнице Тучкова светилась Колыма, а в левой — Нерчинск.
— С вами пока все ясно, Алексей Борисович. Но к этому вопросу мы с вами вернемся чуть позже, — зловеще поддержал Тучкова диктатор. — А сейчас вернемся к вам, Борис Иванович. У вас есть, что добавить к сказанному? Или вы считаете, что данная мера против акционеров будет достаточна для вразумления нахальных швабов?
— Нет, — помотал головой Юрьев, все еще пышущий жаром от нанесенной обиды. — Никак не достаточно. Если уж бить, то со всего маха, чтобы они копыта задрали, а другие задумались: стоит ли заниматься грабежом на дороге, имеющей двустороннее движение?
— Тогда продолжайте, — удовлетворенно кивнул Афанасьев. — Мы вас внимательно слушаем.
— «Вы хочете песен — их есть у меня»12 — процитировал Борис Иванович фразу из одного подзабытого фильма. — Я специально не готовился к этой встрече, меня уведомили о ней только вчера вечером, поэтому извините, что я без подробностей и цифр на руках. Не секрет, что дело идет к полноценной войне, в конце которой, не исключено, что будет применено ядерное оружие. Ни нам, ни Западу отступать некуда. Им некуда, потому что «кормовая» база резко трансформировалась в сторону скукоживания. Ресурсов катастрофически не хватает, а жить на широкую ногу они уже привыкли. Все, что они получили в результате развала
