если она симулировала свое обострение, чтобы ее госпитализировали? А оттуда она могла сбежать и убить бывшего мужа. Да, мне необходимо лично увидеть Изольду, чтобы убедиться, действительно ли в ее состоянии невозможно совершить убийство?»
Я уже было собралась вставать и идти, но Людмила Дмитриевна тяжело вздохнула и заметила:
– Знаете, у меня внучка была почти в таком же состоянии. Нет, алкоголем она не злоупотребляла, но у нее была сильная депрессия. А это ничуть не легче. Как вспомню, через что нам пришлось пройти…
– А что же с ней случилось? – спросила я.
– Началось все с ее первой влюбленности, – вздохнув, сказала Людмила Дмитриевна. – Сначала все было хорошо, но потом моя внучка стала ссориться со своим мальчиком. Дальше – больше, они окончательно расстались. И тут у Аллочки впервые случилась депрессия. Она пошла на прием к психотерапевту, он дал направление в психоневрологический диспансер. И она там амбулаторно проходила лечение.
– И сколько времени она лечилась? – спросила я.
– Ну, месяца три примерно.
– И ваша внучка полностью излечилась? – спросила я.
– Ах, если бы! К сожалению, депрессивное состояние периодически к ней возвращалось.
– Наверное, сезонно, – предположила я, – весна-осень.
– Да, в это время Аллочка была особенно ей подвержена. Но и другие причины тоже оказывали свое влияние. Когда Аллочкины родители разошлись – из семьи ушел мой зять, – то случилось новое обострение. Конечно, внучку лечили, она даже ходила на сеансы гипноза, такой вид терапии появился, и врачи, да и больные возлагали на него большие надежды. Но внучка особого улучшения не почувствовала. Ей выписывали рецепты на антидепрессанты, она их принимала. Но вот она окончила институт, архитектурное отделение, и болезнь как будто бы исчезла. Аллочка уехала в Питер, встретила там молодого человека, они стали жить вместе, снимали комнату в коммуналке. Все вроде было хорошо. Но вот перед майскими праздниками внучка очень сильно поругалась со своим бойфрендом. Она приехала к нам, сюда. Жила она у меня, потому что моя дочь, ее мать, второй раз вышла замуж, а внучка никак не хотела принять ее нового мужа. Потом Аллочка призналась мне, что было очень много заказов, она не успевала их выполнять, и из-за этого она сорвалась на своего друга. Но после праздников она вернулась в Питер, помирилась со своим молодым человеком, и все опять пришло в норму. Они ходили по клубам, развлекались в компании друзей, ну, в общем, было все, как у их сверстников. Но потом внучка написала мне душераздирающее письмо: «Бабуля, мне очень плохо, мне страшно ходить на работу, меня злят люди, а бойфренд просто бесит. В метро у меня была паническая атака. Что делать? Помоги!» Я, конечно, собралась и поехала к ним в Питер. В тот день, когда я прилетела, Аллочка не смогла пойти на работу. Она лежала совершенно без сил, а потом сказала мне, что ее обуревают страшные мысли о том, что все ей желают зла и что ей лучше покончить с собой.
Я так запаниковала! Вы себе не представляете! Стала убеждать внучку, что это не так, что все наладится, что я ей помогу. Утром мы вместе с ней шли на ее работу, я ее провожала, а потом встречала. Дома она рассказывала, как ей трудно заставить себя общаться с людьми, потому что ей кажется, что они ей сделают что-то плохое. Вечерами Алла не отпускала своего друга, потому что боялась остаться одна.
Я поняла, что ей надо к специалисту, по-другому не получится, сами мы не справимся, это было очевидно. Тут постарался Аллочкин друг. Его коллега оказался знаком с хорошим психотерапевтом. Внучка пошла к нему на прием, и он сказал, что ей необходим стационар. На другой день я с Аллочкой уже была на приеме у заведующей. На наше счастье, нашлось свободное место. Аллу положили в платное отделение, большую часть денег за лечение заплатила я, ее друг тоже помог с оплатой. Условия в диспансере были хорошие: отдельная палата с телевизором, холодильником, с отдельным санузлом. Там было мыло, шампунь, полотенца. Единственное, что плохо: нельзя выходить из здания диспансера, даже с родственниками, там везде камеры наблюдения. Но внутрь меня к Аллочке пускали. Контингент больных, которые там находились, был разный. Там лечились и от неврозов, и от алкоголизма, и от шизофрении. И возраст тоже разный. Лежал там один старичок лет под восемьдесят. И молодые люди тоже проходили лечение. Одна девочка приходила в себя после попытки суицида, другая лечилась от анорексии, еще одна женщина страдала паническими атаками.
– А как там лечили? – спросила я.
– В общем, комплексно, я бы сказала. Каждый день приходили психиатр и психолог, они проводили беседы и тесты на выявление различных психических отклонений. Да, Аллочку еще всесторонне обследовали на предмет не психиатрических заболеваний, не помню. Как это называется.
– Может быть, соматические? – подсказала я.
– Да, да, точно. Именно так доктор и сказала. И еще в диспансере смогли подобрать эффективные лекарства против депрессии. Это было трудно, потому что одни таблетки вызывали у внучки кошмары по ночам, другие влияли на настроение. В общем, в диспансере внучка провела почти две недели. Сначала она просто спала, ей делали системы, потом она уже смогла общаться с коллегами по телефону, ну, и навещали ее они. А после выписки Алла продолжала лечиться дома.
В конце нашего разговора Людмила Дмитриевна показала мне фотографию, на которой были запечатлены две молодые девушки.
– Вот она, моя внучка, Аллочка. – Женщина показала на смеющуюся девушку с белокурыми волнистыми волосами, рассыпанными по плечам. – А вот это Изольда.
Изольда в противовес внучке Людмилы Дмитриевны, была черноволосой и слегка улыбающейся, буквально уголками губ.
– Ваша внучка выглядит здесь такой счастливой, – заметила я.
– Да, они фотографировались еще до того, как с Аллочкой случилась эта беда, – грустно сказала Людмила Дмитриевна.
– Получается, что ваша внучка и Изольда дружили, так, Людмила Дмитриевна? – спросила я. – Вот и на фото они вместе.
– Скорее они поддерживали друг друга, – сказала женщина, – ведь у обоих были сложности, проблемы. В том, что Изольда пристрастилась к алкоголю, есть не только ее вина, я думаю. Варвара взяла ее из детдома. Кем были ее родители? Наверняка кто-то из них, а может быть, и оба, злоупотребляли спиртным. Вот и Изольда… А бывает, что особых перекосов в родне
