Гонец от Дидыка прибыл еще до полудня и сообщил, что по дороге из Упсалы идет отряд примерной численностью в полторы-две тысячи человек. Второй посыльный прискакал среди ночи и сказал, что королевская эскадра ушла в направлении на Норчепинг. Поблагодарив нарочного за хорошую весть, Норманн повернулся на другой бок и стал досматривать прерванный сон. Пускай враг всю ночь машет веслами, а ему с дружиной необходимо встретить новый день с ясными головами и свежими силами. Первые лучи поднимающегося солнца отразились от земли радужным сиянием утренней росы. После легкой пробежки Норманн прыгнул в объятия неожиданно теплой воды залива. Пару раз нырнул, затем широкими взмахами отмерил стометровку. Выходя на берег, вспугнул застывшего на мелководье щуренка. Хорошо жить в четырнадцатом веке! Люди еще не успели загадить Землю, у кромки воды не найдешь разбросанных окурков, нигде не валяются разодранные пакеты и сплющенные пластиковые бутылки.
— Рус, иди к нам! — позвал Ульфор. — Лучшего завтрака нигде не найдешь!
И правда, у костра ему вручили миску жареных миног. Наслаждаясь нежным мясом, Норманн обратил внимание на несколько необычный привкус и спросил:
— Здесь какая-то приправа или что-то добавили?
— Речную миногу предварительно вымачивают в кислом молоке! — пояснил Ульфор. — До сих пор не могу забыть Францию, там рыбу чесночным духом портят.
Мурман был прав, там чесноком забивали неприятные запахи, а здесь добавили аромат свежего сыра.
— Идут! Идут! — Возглас черной птицей пронесся над лужайкой.
— Извини, друг! — оглянувшись на бегущего Нила, сказал Норманн. — Надо молодежь придержать. Драккарам еще два часа грести, а сотник уже заметался.
— Пошли его ко мне, — предложил Ульфор, — иначе сам убегается и людей замучает.
Лидер норвежцев оказался абсолютно прав, сейчас воинам был необходим абсолютный покой, словно больному перед тяжелой операцией. Излишняя нервозность начальства грозила быстро поднять эмоциональный накал готовящейся к бою дружины. Как следствие, в решающий момент у людей могли сдать нервы. Нил уже принялся поторапливать свою сотню, требовалось остановить его до первых приказов, иначе действия грозили обернуться сумятицей и неизбежной потерей авторитета.
— Доброго утречка, дружинники! — несколько наигранно бодро поздоровался Норманн. — Примете в круг?
— Садись к нам, князь! Отведай настоящей еды! — разноголосо ответили воины.
Кашевар тут же подал блюдо с глазуньей, поджаренной на прозрачных ломтиках свиной брюшины. Через несколько столетий простая еда русского крестьянина станет символом благополучия английского дворянина и получит известность как «яйцо с беконом». Норманн взял прикрытую ломтем ржаного хлеба кружку парного молока и, полуобернувшись, сказал Нилу:
— Пока суть да дело, сходи к Ульфору, повтори с ним сигналы совместной атаки. Мало ли что, путаница может дорого обойтись.
Сотник растерянно потоптался на месте, затем неуверенно ответил:
— Вчера вроде бы все оговорили, он дядька боевой, опытный, не должен напутать.
— В том-то и дело, что за его спиной сотни сражений, — спокойно ответил Норманн. — Ты всю ночь о деле думал, а Ульфор о девках грезил.
Нил робко улыбнулся и прытко рванул к норвежскому кругу. Пробежав под удивленными взглядами спокойно завтракающих людей несколько метров, он нервно глянул на приближающиеся кораблики и перешел на шаг. Вот и чудненько, еще минут двадцать, и общее спокойствие собьет с сотника волнение, в сражении нужны ясный ум и трезвая голова.
— Уф! Спасибо! Наелся! — поглаживая живот, громогласно заявил Норманн. — Надо полчасика покемарить, иначе рука не поднимет меч.
Дружинники хохотнули над шуткой и неторопливо отправились облачаться в броню. Норманн действительно растянулся на узкой лавке, но долго не пролежал.
— Ты смотри, как норги заторопились! — присел рядом Микша. — Вот дурачье, в таком темпе они себе кровавые мозоли набьют!
— Еще бы, — с ленцой ответил Норманн. — Сейчас мы для них словно дразнилка. Расселись вольготно на берегу, а те всю ночь веслами отмахали. Вот и торопятся расквитаться.
— Можно подумать, что мы их звали! — хмыкнул корабельный старшина.
— Пора одеваться! — напомнил подошедший слуга. — Мне принести броню?
Норманн нехотя встал. Какой резон тащить сюда двадцать с лишним килограммов железа? Тут идти всего с полсотни шагов. Натертые тюленьим жиром вороненые доспехи встретили своего хозяина какими-то особыми зловещими бликами. Привычно встав покорным манекеном, он развел руки в стороны. В данном процессе от него требовалось одно — не мешать, ибо помочь было попросту нереально. Рядом начали облачать де Оньяна, причем француз сам руководил очередностью пристегивания деталей. Норманн лениво зевнул и заинтересованно уставился на шлем. В свое время он сам разрешил гасконцам заменить русские шлемы на новомодные итальянские бикокеты. Сказал и забыл, а сейчас впервые увидел не лишенную изящества и прагматизма каску. Взгляд в первую очередь зацепился за забавные кованые крылышки, кокетливо торчащие по бокам от шлема. С этим понятно, русские и персидские шлемы защищают воина от вертикального удара при помощи прагматичного шишака. Скандинавы и немцы для этой цели крепят устрашающие рога, а французы придумали крылышки. Далее всю каску покрывал тисненый рисунок, который завершался родовым гербом в виде кокарды. В целом новомодный шлем отличался от традиционного бацинета открытыми щеками — явный признак того, что в Европу проникли идеи маневрирования полков. На самом деле все варианты шлемов и брони пришли в Европу с Востока, включая клепаное ведро на голову. Здесь и вопрос развития воинского искусства, и вопрос умения кузнецов. Как правило, европейцы перенимали новшества с задержкой на пару сотен лет.
После крепления последней застежки Норманн выполнил несколько простых гимнастических упражнений. Нормально, нигде не цепляло и не терло, панцирь ниже груди собирался по принципу раковой шейки, что позволяло легко нагибаться и без дополнительных усилий делать практически любые привычные движения. Взгляд зацепился за княжескую сотню, которая не только оделась в броню, но и выстроилась в ровные шеренги. Впечатляло! Черный доспех, черные щиты и черные бердыши придавали воинам устрашающий вид. В этот момент со стоящей в затоне галеры вразнобой бухнули две пушки. Каменные ядра запрыгали по водной глади, показывая врагу границу опасной зоны. Наступил решающий момент, король мог приказать повернуть непосредственно в Норчепинг или высадить десант на стометровую береговую полоску между причалами и заросшим камышом устьем речушки.
— Я должен бежать, — словно извиняясь, сказал де Оньян. — На смену артиллерийских позиций уйдет не менее часа.
— Удачи! — пожелал Норманн.
Батарея француза была развернута в сторону реки. Если Магнус решится дать бой на месте несостоявшейся в этом году ярмарки, канонирам предстоит переместить орудия ближе к заливу. Пушки изначально были установлены на волокушах, и лошадки готовы, оставалось лишь накинуть кольцо на буксировочный крюк. Но это далеко не все, позицию предстояло замаскировать камышом, враг не должен ожидать убийственного флангового огня.
