такую рань, снова плестись в храм, слушать заунывные пения младших жрецов, затем наставления тетушек и ненавистное вышивание.
Раздался тихий смешок и она почувствовала легкое касание в висок. Она не была дома. Она рабыня, игрушка для высокопоставленного жреца, адепта Бога кошмарных сновидений — Ашерона.
Это заставило резко открыть глаза. Перед собой она увидела жуткие, абсолютно чёрные глаза хозяина. Его ладонь по свойски накрыла ее оголившееся бедро, двигаясь вверх он начал отодвигать прозрачную ткань платья, подбираясь к внутренней части бедра. Она не была в настроении терпеть ласки и отбросив руку хозяина, демонстративно отодвинулась подальше от него.
— Прошло больше двух сезонов, а ты до сих пор меня боишься?
Да, он до сих пор ее пугал до тошноты, а его касания были омерзительны, при мысли что пока она спала, эти пальцы, прежде чем ласкать, с наслаждением ковырялись во внутренностях какого-то несчастного.
Проблема свыкнутся со своим положением была не только в этом, но и в его тёмном даре, с которым у неё возник резонанс. В тот день, когда жрец привёз её в свои владения, он с нетерпением набросился на неё, не успев переступить порог. Веревок блокирующих дар уже не было, и она по незнанию хотела применить обратный поток, чтобы убить его. Но ничего не вышло. Она не знала тогда что жрец подстраховался, одев на неё как она думала обычные узорные браслеты и тонкий золотой ошейник. Оказалось они имеют свойства такие же как и у тех веревок, чтобы были на ней всю дорогу, вот только нити дара в них ощущались, но применить их она не могла. Жрец лишь ухмыльнулся, почувствовав импульс её энергии и с ещё большим остервенением набросился на её тело.
Агнесс не так осязала физическую ласку как чувствовала его тёмную силу, которая окутывала и подчиняла ее себе и эта сила несла что-то отвратительное. Его тёмные щупальца дара подбираясь к её нитям без усилий рвали их от чего ее энергия рассеивалась и была готова выйти из под контроля и полностью разрушить так бережно создаваемую многие годы всю конструкцию.
На такое варварство её сила сама ответила внезапно обратным потоком, но он не убил, а отшвырнул хозяина прочь от её тела, и даже блокирующие дар браслеты не помогли, тогда он удивился, потом разозлился при попытке повторить. Она никогда не забудет его залитые тьмой безумные глаза, думала что уж и пришёл её конец. Когда его снова отбросило он хлопнув дверьми ушёл, затем вернулся с колбой, в которой плескалась темно-синяя жидкость. Схватив за руку он с наслаждением поцеловал пальцы, а затем внезапно прокусил, кровь закапала в колбу, раствор моментально поменял цвет. Наблюдая за этим, жрец расхохотался. Его взгляд вдруг изменился и он совсем по другому теперь на неё посмотрел.
— Вот оно что! Надо же, ниаханэ! Никогда не подумал бы что это будет одханка.
После, дальше ласк и порой нескольких глотков крови, из прокушенных пальцев не заходило. Её это несомненно радовало, но даже такое внимание со стороны жреца вызывало у неё отвращение. Если бы не представленые две служанки, которые денно и нощно за ней следили, то она бы давно стояла у врат Самаша.
— Молчишь, моя ниаханэ? Разве я дал тебе недостаточно времени привыкнуть? Сколько я ещё должен наблюдать на твоём милом личике гримассу отвращения? — спросил ненавистный асван. — Может тебя одолжить моей правой руке, жрецу Менахему? Он научит тебя смотреть с любовью на своего хозяина.
— Не думаю, что его методы, будут отличимы от ваших — решила ответить она, отодвигаясь ещё дальше. — Зачем вы заставляете присутствовать в вашей лаборатории? Думаете мне нравятся смотреть на страдания невинных? Или это поможет нашему сближению?
Мужчина на это хмыкнул, и взяв за талию притянул ближе к себе, показывая свое желание. Зарылся с наслаждением в распущенные волосы и шумно вздохнул. — Ты решила мне об этом сказать только спустя столько времени? Я думал, целители привыкли лицезреть страдания других?
— Я не привыкла, и отпустите меня, если не хотите снова впечататься в стену, — пытаясь уйти от его объятий сказала девушка.
— Не волнуйся, я знаю предел сопротивления твоего дара. Но не долго тебе осталось, Ахнесс. Скоро, совсем скоро, я буду тобой полностью обладать, я открою двери в мир наслаждений. С нетерпением жду тот день, когда ты будешь умолять взять свое тело и насытить его страстью.
— Никогда, этого не будет! — тихо прошептала она.
— Поверь, моя ниаханэ, будет, ещё как будет.
* * *
— Мне нравится этот молодой асван. Я не раз наблюдала за его искусством на арене. Он практически всегда побеждает. Грация хищника, скорость броска гадюки, ловкость коэнраха, уверена он будет хорошим украшением для будуара Повелительницы.
— Низшего в будуар?
— Ты вроде не слеп, его телосложение говорит о явном высоком происхождении.
— Мне без разницы, какое у него происхождение. Я вижу отличного воина, и вы хотите, чтобы он стал безвольной игрушкой Верховной? Я не могу понять к чему такие растраты? — спросил с негодованием, сопровождающий женщину мужчина.
Его привлекла метка на спине юноши, которая мелькнула в прорези разодранной рубахи. А нахождение в первых рядах зрителей позволило ему рассмотреть ее ровные и симметричные линии, какие встречаются только у первых двух Домов. Но если он из высших, то как позволил обрезать волосы? Что он тут вообще делает — развлекается таким способом? Лицо скрывает специально, чтобы его не узнали? Не лучше ходить в рейды, хоть какая то польза чем растрачивать силы на потеху толпы? Это же позор! Ведь на арене находились бойцы сугубо из низшего сословия или рабы. А вдруг он беглый преступник и скрывается таким образом?
— Ох, уж эти мужчины, он тебя привлек лишь своими умениями? Ты посмотри на его тело, оно создано для того чтобы ублажать женщину.
Мужчина на слова женщины лишь фыркнул.
— Сегодняшнего противника Торговому Дому предложила я, мне нужно узнать кто он такой. Юноша проиграет, и с него сорвут маску, а яд заставит открыть свое имя.
Мужчина лишь кивнул, прикрыв глаза, активировал нити дара и решил присмотреться внимательнее к метке. К удивлению заметил несостыковку в рисунке и его энергетической составляющей. Ядро юноши,
