не стальные рукавицы, и не лучезарные улыбки, и не благотворительность. Задача правителя – выяснить, что нужно толпе, а затем повесить это перед ней, словно кусочки овощей – перед жуком. Сейчас сереки мечтали о действии.
Сизин протянула руки к собравшимся и заставила себя улыбнуться.
– Если это будет угодно серекам Облачного двора, я вызову командира Основной стражи и прикажу ему усилить охрану складов и колодцев с водой Никса. Император, в своей вечной мудрости, непременно увидит, что это разумно. Что же касается ее императорского величества, – добавила Сизин, выдавив из себя еще одну улыбку, – то она занимается семейными делами на востоке, и беспокоиться о ней незачем. Я уверена, что она вернется, и притом скоро.
– Будем на это надеяться, будущая императрица, – отозвался Бун, потирая острый подбородок.
Сизин поспешно вышла, оставив сереков болтать о воде из Никса, дополнительных охранниках и более прочных замках. В сопровождении стражи она поднялась в свои покои.
С грохотом распахнув бронированную дверь, Сизин увидела, что ее слуги-призраки по-прежнему полируют зал. Полирование было одной из тех работ, с которыми тени справлялись идеально: мертвые не оставляли на поверхности сальных отпечатков. Но это не означало, что они работали проворно.
– Вон! – взвизгнула Сизин. – Все вон!
Пока тени собирали свои тряпки и бежали к выходу, из боковой комнаты, сцепив руки за спиной, появился еще один призрак, который явно никуда не спешил. На правой части его лысой головы виднелся V-образный шрам. Сегодня он был одет в мешковатый угольно-черный костюм. К его лицу пятнами прилип порошок, игравший роль грима, но при любом, даже самом незначительном, движении этот порошок отваливался.
Сизин мрачно посмотрела на него.
– Итейн, почему ты постоянно одеваешься как свободная тень? Ты выглядишь нелепо.
Призрак нахмурился, и на лацканы его костюма снова посыпался порошок.
– Когда ты мертв уже десять лет, приятно чем-то себя занять.
– Разве я не загружаю тебя работой? Разве ты не учишься владеть мечом?
– Ну, значит, назовем это «индивидуальностью».
Сизин фыркнула.
– Носи балахон, как все мои тени-слуги. Если нужно, я отдам такой приказ. Ты не забыл, что уже не принадлежишь императрице? Теперь ты – моя собственность.
– Балахон – это для полужизни. Слишком… отдает сектой, ваше высочество, – вздохнул Итейн. – Кажется, мне нужен другой портной. Если серек Бун может красиво одеваться, я тоже…
– Тьфу! Этот долбаный призрак!
Сизин подошла к окну, чтобы посмотреть на стоящие внизу дома и башни. Ее взгляд бегал по морю из белого и коричневого камня, в котором выделялись яркие пятна – навесы лавок на базарах. Улицы тесно переплетались, здания тянулись вверх, районы накладывались друг на друга. Ни пяди земли не было потрачено зря, и там, где город сталкивался с бирюзовым морем, он расползался по берегу на сотню миль как на восток, так и на запад. Даже сейчас, в этот солнечный день, Аракс скрывался в клубах заводского дыма и пыли, принесенной из пустыни. За всю свою жизнь Сизин ни разу не видела окраины города – Просторы.
– Новости есть, Итейн?
– Новостей в этом городе, ваша возвышенность, всегда хватает. Какие именно вас интересуют?
Сизин зацокала языком.
– О твоем крассе-взломщике!
– О нем – никаких, если не считать того, что он по-прежнему опаздывает. Весьма необычно для человека с его репутацией.
– Ты совершил ошибку, выбрав красса, – раздраженно сказала она и распахнула окно, чтобы услышать рев Аракса, – голоса и звуки шагов, ржание лошадей, крики птиц и лязг инструментов. – Нужно было пригласить не его, а ту госпожу Эверасс.
Итейн поднял глаза к небу.
– Вы сказали, что она слишком известна, и вряд ли захочет ввязаться в это дело.
Сизин мрачно посмотрела на него.
– Я снова должна напоминать тебе о твоем положении, тень?
Он пожал плечами.
– Вероятно, его судно застиг шторм. Летняя жара заставляет море волноваться, делает его таким – поэтому оно и получило свое название. Бьюсь об заклад, что через несколько дней он прибудет в порт, и тогда вы сможете заняться вашими… – он пошевелил пальцами, – …делами.
Будь на его месте другой призрак, Сизин достала бы медную кочергу и устроила бы ему взбучку. Но Итейн Талин – не обычный раб. Да, он мог раздражать, но он – член семьи, дальний пра-пра-пра-кто-то. Его поработили более ста лет назад, когда чья-то стрела вонзилась в его череп в ходе дворцового переворота, и с тех пор он служил роду Талин-Ренала. До недавних пор Итейн принадлежал матери Сизин и был ее личной тенью и телохранителем, и поэтому в Небесной Игле к нему проявляли чуть больше почтения, чем ко всем остальным призракам-слугам. Он, к тому же, практически вырастил Сизин, ведь императрица была слишком занята. Данный факт не заставил Сизин испытывать чувство благодарности к Итейну, а лишь усиливал ее ненависть к матери.
Сизин отошла от окна и принялась сердито нарезать круги по комнате.
– Возможно, нам не стоит уповать на красса.
– Старый император Милизан доверял его соотечественникам.
– Дед многим доверял, особенно культу Сеша, и смотри, к чему это привело. Он умер в отхожем месте; его собственный сын вонзил меч ему в задницу. А бабку отправили в изгнание.
– Не напоминайте мне об этом, – поморщился Итейн. – И не говорите так, это не к лицу благородной даме. Но я понимаю, о чем вы.
Задумчиво расхаживая по комнате, Сизин стискивала пальцами золотые кольца с аметистами.
– Продолжай искать этого проклятого взломщика. Возможно, он все равно нам пригодится, но долго ждать его я не собираюсь. Мать может вернуться в любую минуту. Сереки слишком обеспокоены. Я вижу, как они – особенно этот ублюдок Бун – смотрят на трон, когда я говорю. Если я не могу вытащить отца из укрытия, тогда его придется выманить, сделать нечто беспрецедентное.
– И что же это может быть в таком городе, как Аракс? – тихо спросил Итейн, словно не хотел услышать ответ.
Сизин снова посмотрела на город, раскинувшийся далеко внизу. Двадцать лет она ждала, когда ее головы коснется холодная корона. Эта мечта расцвела в сознании двухлетней Сизин, когда ее отец взошел на трон, даже не отмыв руки от крови. Именно тогда она поняла свое место в мире.
– Я устрою в городе беспорядки; и когда они заставят его вылезти из золотой норы, я буду ждать его – с улыбкой и с самострелом в руке. Слишком долго я оставалась в тени, слишком долго следила за тем, как мой отец бездарно правит страной, а мать с каждым днем становится все более похожей на призрак. Я отказываюсь быть его посланницей,
