class="p">с усами Ивана Поддубного, – давайте сразу за дело.
– А почему бы и нет? – сказал другой культурист. –
Любопытно взглянуть на берлогу человека двадцатого
века.
Восстановители с помощниками вошли в квартиру и
запутались в узлах у двери. Усатый культурист постучал
костяшками пальцев по колоде.
96
– О-го-го, настоящее дерево, – определил он. – Все-таки
была в этом своя прелесть…
– А что это ты тут нагромоздил? – спросил старший
восстановитель. – Зачем?
– Так переезжаем же, – растерянно напомнил Нефедов.
– Умотался вчера. Не зря говорят, что один переезд равен
трем пожарам.
– Ах, так, вот почему ты отложил переезд, – догадался
Юрий Евдокимович, сдержанно улыбнувшись. – Прости,
что я не предупредил… Но я и не подумал… Твое
переселение будет совсем иным.
Все вернулись в «предбанник». Ребята в голубом, как
оказалось, техники, раскрыли одну из стен, впустили
какой-то сложный агрегат и принялись готовить его к
включению.
– Приступайте, – распорядился старший
восстановитель, когда усатый сделал условный знак.
Агрегат включили и тут же квартира Нефедова начала
становиться все прозрачней и прозрачней. Она просто
таяла на глазах! Нефедов даже невольно шагнул вперед, но
Юрий Евдокимович даже более цепко, чем достаточно
ухватил за локоть.
– Сейчас туда лучше не соваться, – сказал он, –
рассеешься вместе со шкафами и стульями…
У Нефедова заныла душа: понятно, что потом эту
квартиру восстановят в другом месте, но ее, как некую
стабильную категорию, не хотелось терять даже временно.
Техники внимательно следили за приборами,
перекидываясь репликами об изменении каких-то
характеристиках плотности, хотя контуры квартиры
оставались прежними. Все это происходило в полной
тишине, в которой вдруг возник шум льющейся воды.
Василий Семенович не поверил в воду, решив, что это
какой-то специфический шум. Потом агрегат был
отключен, и квартира тоже выключилась, словно свет в
97
комнате. Осталось лишь пустое пеналообразное
пространство с такими же, как и в «предбаннике» белыми
стенами. Со стен в нескольких местах свисали провода, из
трубы текла вода. Толик прошел в пенал по натекшей луже
и закрыл какой-то невидимый кран.
Нефедов неприкаянно смотрел в эту безликую пустоту.
Такую же белую пустоту чувствовал он и в себе. Ему и
впрямь показалось, что вместе с квартирой распылилось и
все его прошлое. Беспомощная, отвязанная душа начала,
как льдинка, рассасываться временной бездной в две
тысячи триста семьдесят лет.
– А теперь, Василий Семенович, такой вопрос, – вернул
его к действительности старший восстановитель, – какую
квартиру соорудить тебе на новом месте? Ту, что была
вначале или ту, у порога которой стоят чемоданы?
Ох, уж лучше б не напоминал он про эти чемоданы, не
заставлял краснеть! Да, чемоданы придется снова
распаковывать, узлы развязывать… Но в этой квартире на
столике остался УП, без которого он уже не мог
обходиться. Не просить же у них новый. Значит, лучше
было вернуть эту квартиру.
Было решено, что Толик, с техниками и оборудованием
отправятся на новое место по подземному каналу, а Юрий
Евдокимович и Нефедов прогуляются пешком, чтобы
потом новоселу было легче ориентироваться.
– Вообще-то все грузовые перевозки происходят у нас
автоматически, – пояснил старший восстановитель, когда
перед ними закрылась дверь лифта, – но наше
оборудование настолько уникально и чувствительно, что
лучше его сопроводить. Неудобство состоит еще и в том,
что на новое место приходится перевозить специальные,
тяжелые и довольно-таки пузатые баки.
– Баки? – удивился Нефедов – А баки зачем?
– В них специальное вещество, из которого можно
изготовить практически все. Очень условно, конечно, мы
98
называем его «материей». Но, повторяю, очень условно,
потому что там находился лишь физическая часть
материи, но полная ее многомерность нам еще не по плечу.
Трудно сказать, сумеем ли мы вообще когда-нибудь вот так
же держать в баке материю со всей ее многомерностью. Ну,
а в данном случае, в этих баках находится все твое
жилище.
Василий Семенович уже устал всему удивляться и
старался лишь достаточно ровно воспринимать все, что
ему говорилось. Потом, подчиняясь ритму прогулки, они
говорил обо всем сразу. Старший восстановитель рассказал
и об этих друзьях-техниках, которые и в самом деле
увлекались силовой подготовкой, за что в лаборатории их
иронично окрестили «гренадерами».
Проведя неделю без движения взаперти, Нефедов не мог
надышаться свежим воздухом, тем более что в городе, в
отличие от его квартиры, пыли не было. По пути им
пришлось пересечь обширный парк. На ветках высоких,
диких деревьев, странно уживающихся с грушами,
яблонями, персиками, абрикосами и другими фруктовыми
деревьями мелькали белки и еще какие-то зверьки,
которых Нефедов попросту не знал. Но дело было не
только в этих зверьках. Василий Семенович снова
усомнился, что он в своем городе, раньше в этом климате
никакие там персики расти не могли. Но, тут, видимо,
опять же были какие-то новые устойчивые сорта, о
которых раньше и мечтать было нельзя.
– У тебя комар на щеке, – сказал Юрий Евдокимович, –
ох, и насосался уже…
Нефедов шлепнул по щеке и взглянул на пальцы.
Непонятно, что обрадовало его: то ли капелька
собственной крови, то ли комар, как доказательство
полноты мира со всеми его комарами и прочими
букашками. Как здорово, что основная среда человеческого
обитания оставалась неприкосновенной. Как знать, какие
99
сложные заводы и энергостанции напрягались в глубинах
планеты, как знать, что творилось в глубинах океана,
трудно было вообразить, что понастроили они в космосе,
но в ядре повседневности, как и тысячи лет назад гудели
комары, волновало хвоей и яблоневым цветом. И, без
сомнения, именно это оставалось для людей эталоном,
когда они обживались в океане и вне Земли.
– Удивительно, что у вас остались комары… Ведь вы
могли бы легко их уничтожить…
– Не мы их придумывали, не нам их уничтожать, –
ответил старший восстановитель. – Тем более, что комары
нам не мешают. Они ведь существуют только в природе. А
наши жилища устроены так, что комары и мухи в них не
залетают. К тому же, комаров сейчас не так уж много…
– Что же ты можешь назвать их точную численность? –
с иронией спросил Василий Семенович.
– Нет, их численность на сегодняшний день нам вряд ли
известна. Или известно с большой погрешностью, а это,
согласитесь, не знание. А вот сколько их было в твое время
можно установить почти без погрешности.
Нефедов не нашелся что на это и ответить.
На одной из полян парка бродила лосиха с лосенком, а в
зеркальном эллипсовидном озере плавали лебеди и дикие
гуси. Умиротворенный Нефедов не мог не замедлиться и в
том и в другом месте.
–
