оттуда папку. Взяв несколько фотографий, лежащих сверху, бросила их на стол…
Они предстали перед людьми во всей своей развратной красе. Каждый мог разглядеть все интимные детали, позы, перекошенные в экстазе лица Саши и Кати на этих снимках…
— А вот как все было на самом деле. Какая жалость, что легенда о верном муже Саше вот так ужасно распадается на части, правда?
Люди передавали фото друг другу. Кто-то с отвращением морщился, кто-то — хихикал… но равнодушных не было.
Саша резко дёрнулся, попытался встать из-за стола…
— Насть, что это вообще такое… что за позорный фотошоп? Зачем ты это делаешь?
Я положила ладони ему на плечи, с неизвестно откуда взявшейся силой нажала, заставляя его упасть обратно на стул. Веско объявила:
— Я ещё не договорила. Итак… А что же насчёт Саши — хорошего семьянина, прекрасного отца? Давайте подумаем… разве хороший отец оставит своих детей без всего?
Я выбросила на стол документы на две квартиры: ту, в которой мы жили и ту, которую муж оформил на мать.
— В ответ на мою просьбу выделить сыну долю в квартире Саша сделал… ничего. Только вид, что начал все оформлять, но, как видите, ничего не изменилось. Он остался единоличным владельцем. А когда я предложила накопить денег и купить жилье для дочки… он купил квартиру на имя своей матери. Прекрасный, заботливый сын!
Я слышала, как нервно, громко сглотнул муж. Но встать уже не пытался, словно смирился со всем происходящим.
— Но ведь остался ещё Саша-бизнесмен! — с широкой улыбкой продолжила я. — Может, хотя бы он настоящий, а не жалкая фикция? Но нет! Саше не принадлежит ничего, кроме маленькой доли в деле.
На стол полетели документы, касающиеся автомастерских.
— Бизнес принадлежит Кате. Потому что именно она дала денег на его основание, не так ли, дорогой? А тебе, словно собаке — кость, выделила со временем лишь небольшой кусочек. Чтобы ты остался при ней, желая большего…
Он промолчал. Но его молчание говорило сейчас куда больше слов. Похоже, я догадалась обо всем совершенно верно.
— И что же мы имеем? — произнесла с наигранным сожалением. — Сплошной обман. Ни настоящей семьи, ни своего дела. Только желание казаться всем крутым и важным, в то время как на самом деле ты… никто.
— Хватит!
Муж вскочил из-за стола, и на этот раз я ему не препятствовала. Его лицо пылало, тело тряслось, точно в приступе лихорадки…
— Ну давай, соври им всем снова, — усмехнулась я. — Попробуй. Тебе ведь не привыкать врать направо и налево. А я… благодарю вас, что выслушали, дорогие гости. Ешьте, пейте, гуляйте — все это за Сашин счёт! Он ведь у нас такой щедрый!
Насмешливо поаплодировав, я развернулась и, не оглядываясь, пошла прочь…
Я свое дело сделала.
Глава 24
Торопливые шаги нагнали меня уже на улице, когда я вышла из ресторана и пошла в сторону набережной.
Человек просто пошёл рядом, в ногу со мной, не говоря при этом ни слова. Но мне не нужно было даже поворачивать голову, чтобы понять, кто это.
— Ничего не скажешь? — поинтересовалась я некоторое время спустя, когда мы в этом благостном молчании ступили на слабо освещённую дорожку, вьющуюся вдоль реки.
Он остановился, сильным, но поразительно нежным касанием удержал на месте меня.
Свет фонаря, притаившегося позади нас, падал так, что его лицо оставалось в полутени, но при этом в темноте ясно блеснула знакомая лукавая усмешка.
— Скажу, — произнес низким, густым голосом. — Восхищён безмерно, Анастасия. И не меньше — благодарен, что позвала меня на такое знатное представление.
Он говорил это, не выпуская моей руки и не отрывая глаз от моего лица. Прямой, открытый взгляд смущал и одновременно — посылал по телу непрошеные мурашки…
Я осторожно выпростала свою ладонь из его пальцев, нейтральным тоном отозвалась:
— На здоровье. Ты помог мне, а я… решила, что тебе будет интересно посетить этот пир во время чумы.
Он хмыкнул, признавая этим мою правоту.
— Ты весьма умело прочла этого… человека, — заметил он. — Чётко просчитала, что именно заденет его больше всего, что нанесёт наиболее сильный удар…
— На эту мысль меня навёл ты, — пожала я плечами. — Он ведь действительно очень дорожит своей репутацией, любит казаться всем успешным и идеальным… Конечно, родня от него наверняка не отвернётся, да и коллеги никуда не денутся, но… осадочек, уверена, останется. И блеск заметно померкнет.
— Умная… красивая… коварная, — рассмеялся Роман. — Да в тебя, чего доброго, можно влюбиться.
Он произнес это легко и шутливо, и потому я совершенно не восприняла его слова всерьёз. Напротив — поддержала заданный им тон…
— А не боишься? — усмехнулась в ответ. — Представляешь, как я могу отомстить, если что-то пойдёт не так?
Я ожидала, что он снова рассмеется, но вместо этого Рома с совершенно серьёзным лицом шагнул мне навстречу, оказавшись внезапно так близко, что казалось — если я подниму голову, то упрусь носом в его подбородок…
Почему-то стало неловко и страшно даже просто дышать. Но отступать я не стала.
— Знаешь, в чем проблема Боровицкого, Настя? Он тебя недооценил по всем фронтам. А я — знаю, с кем имею дело. И меня это восхищает.
Я издала короткий, циничный смешок.
— Разве мужчин не пугают такие женщины?
— Такие — сильные — женщины могут пугать только слабых мужчин. Я себя к ним не отношу.
— Самоуверенно.
— Зато честно.
Мы замолчали, все ещё стоя в непосредственной близости друг от друга. Дыхание смешивалось, напряжение возрастало и в какой-то момент мне даже стало казаться, что он… что-то сейчас сделает. И что я этого… даже жду?
Отвернувшись, чтобы прогнать это странное, неправильное ощущение, я проговорила:
— Мне пора. Нужно забрать детей у мамы.
Я не видела, но ясно ощущала на себе его проницательный, умный, насмешливый взгляд. Подумалось, что он понимает что со мной происходит даже лучше меня самой.
— Последний вопрос, если позволишь, — выдохнул он хрипло.
Я напряглась, не уверенная в том, что готова отвечать…
Но он и не ждал от меня согласия. И когда заговорил — я даже испытала лёгкое разочарование, потому что спрашивал он совсем не то, что я подспудно ожидала.
— Как ты поняла, что автомастерские Шурику не принадлежат?
Я коротко хмыкнула.
— Банально. Просто сопоставила некоторые факты. Как могло получиться так, что почти все полностью принадлежит Кате? Можно было допустить, что он переписал на неё все по большой любви, но за последнее время я многое о нем поняла и осознала, что добровольно бы он такого не
