всегда весело», – подытоживает в письме самая младшая, Александра.
Толстому нравится невестка, «птенец», как он ее называет. Еще одно ласковое обращение – «кошка с другой стороны моря». Все братья и сестры Льва – три золовки и четыре деверя – вызывают симпатию. И все прекрасно поют. Но тяжелее всего Софье Андреевне, «бедному человеку», именно так Дора часто называет ее в письмах. Уму непостижимо, как она все выдерживает. Неудивительно, что сад и клумбы так неухожены.
Лев читает, пишет, переводит, играет на пианино, переплетает книги, охотится. Однажды заинтересовывается разведкой месторождений руд и копает землю на разных участках их владений. Толстой дает советы, хотя ему претит мысль, что сын хочет извлекать выгоду от каторжного труда людей под землей. Планы принять имение в собственное распоряжение Лев не оставляет. А если так, то ему многому нужно научиться на практике.
Иногда они от души веселятся. В октябре 1896 года в Ясную Поляну приезжают двое японцев. Толстой ценил японское искусство, но признал, что ничего не знает о японской музыке. Гостям предоставляется возможность познакомить его с народными песнями. Японцы садятся рядом, закрывают глаза и начинают петь. «Для нашего уха это звучало не только эксцентрично, это было неописуемо», – вспоминает Александра. Японцы тянут в унисон единственную высокую ноту с едва заметными отклонениями вверх или вниз. Когда уходит первое удивление, слушатели не могут сдержать смех. Конечно, это в высшей степени невежливо, но они ничего могут с собой поделать. Толстой хохочет, подбоченившись. Дора и Александра выбегают из комнаты, падают на кровать и смеются, пока обеим не становится больно. Обиделись ли японские гости? Во всяком случае, определить их мысли по лицам, на которых не дрогнул ни мускул, было решительно невозможно.
В переписке отношения между отцом и сыном складываются прекрасно. Но ситуация осложняется, когда Лев живет в Ясной Поляне постоянно. По его мнению, проблема вызвана тем, что за год в Швеции он отдалился от идей отца. Теперь ему кажутся невозможными многие доктрины толстовства, начиная с вопросов о семейной жизни и темы целомудрия для не состоящих в браке. Ему чужд анархизм отца, равно как и отношение к науке и культуре. Но оба признают важность религии, только здесь пересекаются их взгляды.
Они до последнего стараются обходить опасные темы, но в ноябре обстановка накаляется. Толстой обвиняет Льва в ложном мировоззрении: сын полностью заблуждается, определяя, что есть добро, а что зло. Лев выслушивает это молча, но на следующий день разражается ответными обвинениями. Не правильнее ли, к примеру, улучшить жизнь работников, вместо того чтобы пассивно философствовать на темы морали? Толстой с иронией в голосе парирует: «Ты, мама, и „Новое Время“ всё знаете». Лев замечает, что отец намеренно окружает себя ограниченными людьми, которые соглашаются со всем, что он ни скажет. А того, кто смеет возражать, немедленно объявляют глупцом. Что будет, если все, вдохновившись словами Толстого, бросят свои дома и пойдут по миру проповедовать ненасилие? Только то, что твое место займет кто-то другой, а ты умрешь, так ничего и не добившись. Кажется, отец и сам это понял, поскольку, вопреки всему, он пока не раздарил все, что имеет, и не отказался от семейной жизни. «Неужели ты думаешь, что я, прожив семьдесят лет, не знаю того, что ты говоришь?» – ответил ему Толстой.
Через два месяца, в январе 1897 года, наступает раскаяние, и Лев пишет нежное письмо отцу, который в это время находится в Москве. Он признает, что сам виноват в их ссоре, и просит прощения. Вся его критика в адрес отца есть, разумеется, лишь проявление его собственной слабости. Толстой с облегчением отвечает: «Письмо твое мне было очень приятно, тронуло меня и рассеяло последние остатки дурного воспоминания о бывшем». Но отношения все же остаются неровными. В письме к Черткову Толстой признает, что все дети ему чужие – а более всего, наверное, Лев, сын, который некогда был ему так близок.
Лето в Швеции, зима в России
Летом 1897 года молодые собираются съездить в Швецию. Сонмища гостей – званых и нет – делали невозможной нормальную семейную жизнь в Ясной Поляне. После зимы в России Дора мечтает снова увидеть родных, а Лев, в свою очередь, хочет ближе познакомиться со шведской жизнью и культурой. Шведская пресса сообщает, что граф с супругой прибыли и намереваются провести в Швеции примерно два с половиной месяца.
Лев читает шведскую литературу, во-первых, чтобы отшлифовать язык, а во-вторых, чтобы найти книгу для перевода. Его привлекает рассказ Fru Selma på Heby («Фру Сельма из Хебю») автора по имени Сигурд – под этим псевдонимом скрывается Альфред Хеденстьерна, популярный юморист. Выбор повести, возможно, неслучаен. Брак помещика Янне Даля и молодой красавицы Сельмы внешне кажется идеальным. Но самодовольный и занятый лишь собой Даль не замечает, как надрывается на работах по хозяйству усталая и ослабленная девятью родами жена. Когда становится очевидным, что Сельме необходимо лечение, он из соображений экономии отправляет ее на дешевый курорт, но уже спустя неделю требует, чтобы она вернулась, потому что скопилось много дел. В итоге Сельма преждевременно умирает.
Напоминает брак родителей? Повесть могла бы послужить укором и самому Льву. Перевод печатается в «Русских ведомостях», во вступительном комментарии говорится, что автор, популярнейший писатель Швеции, прославившийся во всем мире своим здоровым юмором, «живо, жизнерадостно и правдиво» рассказывает о будничной жизни.
Посещение Всеобщей художественно-промышленной выставки в Стокгольме еще более укрепляет для Льва позитивный образ Швеции. Чтобы сменить обстановку, они уезжают из Хальмбюбуды на курорт Ерегрунд, малую родину Вестерлунда. А в середине лета по настоянию тестя Лев отправляется по железной дороге в местечко Сторлиен вблизи границы с Норвегией. Вестерлунд открыл там отель, куда и сам часто выезжает летом с пациентами. Лев охотно следует предписаниям Вестерлунда: регулярное питание, долгие прогулки в горах. Один день программы занимает экскурсия в Тронхейм с посещением знаменитого Нидаросского собора. Но ему быстро надоедает курортная жизнь. Льва охватывает такая тоска по Доре, что, не отдохнув и недели, он уже едет обратно в имение тестя. Дора вне себя от радости, когда снова видит мужа. Так или иначе, это их первое расставание за два года. В Сторлиене Лев пробыл недолго, но это пошло ему на пользу. Он давно не чувствовал себя таким здоровым и сильным.
Жизнь в Хальмбюбуде течет безмятежно. Но в письмах к Софье Андреевне Лев признается, что скучает по России. Остаться в Швеции – не выход. Но вопрос, что будет с Дорой: сможет
