непосредственно за столом.
— На что потратишь свободное время? — спросил Орешкин, уминая свою порцию.
— На тренировку, конечно, — ответил я.
— Тебе-то зачем? Ты и так лучший на нашем курсе!
Я улыбнулся, глядя на своего соседа.
— Гриша, ты что же, думаешь, что, кроме нашего курса, других магов не существует? Необученных пацанов расшвырять — много ума не надо. В настоящей драке так не выйдет.
— Ну, пожалуй, ты прав, — согласился Орешкин.
А я тем временем посмотрел на свои сбитые пальцы — надо было что-то придумать с руками. До сих пор костяшки болели, да ещё и тренировка у Верещагина добавила сверху.
Так стёсанные пальцы ещё не скоро заживут. Хорошо хоть большую часть времени я не замечаю неудобств. Льда, что ли, поискать?
* * *
Перед отбоем курсанты в казарме делились своими впечатлениями о первом дне. Ко мне никто подходить не стал — очевидно, что показная расправа над всем курсом сыграла свою роль, и меня сочли излишне заносчивым. Ведь что мне стоило проиграть или хотя бы дать противникам возможность не выглядеть перед Верещагиным дилетантами?
И это я не говорю о том, что любви со стороны благородной части курсантов мне такая победа не добавила. Ведь я кто в их глазах? Всего лишь плебей, чернь, холоп. А раскатал всех, несмотря на их тренировки и подготовку в роду.
Но меня это мало волновало на самом деле. Я был занят собственным даром. Если после лекции Анны Леонидовны у меня ничего не получилось, то Верещагину удалось научить меня обращаться к внутреннему резерву. И теперь, когда я уже понял, как это ощущается, чувство магии, о котором говорила Васильева, не покидало меня вовсе.
К чувству наполненности резерва ничего нового не добавилось, я всё ещё не мог почуять магию в воздухе, о которой рассказывала Анна Леонидовна. Зато мог натянуть укрепление тела на себя в мгновение ока, просто по желанию.
Чем и занимался, собственно говоря, до самого отбоя. Включая и выключая укрепление тела, я постепенно смог различить в собственном состоянии небольшие изменения.
Не знаю, сколько потребовалось повторений, может быть, несколько десятков, может быть, с сотню, однако объём доступного мне резерва снизился. По ощущениям всего на каплю, но всё же некий расход имелся, и это надо было учитывать. То ли у меня так много магии, что требуется неоднократно применять технику, то ли слишком мало, и она не успевает восстановиться за то время, что я упражняюсь.
В общем, в этом предстояло разбираться. Но уже не сегодня — в казарму заглянул сержант и, велев построиться, проверил наличие всех курсантов.
— Отбой через десять минут, — объявил сержант, прежде чем покинуть нас.
Приведя себя в порядок, я улёгся на койку и прикрыл глаза. А через минуту в помещении погас свет, и я тут же услышал, как кто-то, не успевший вовремя лечь, долбанулся от души в двухъярусную кровать и с тихим матом пополз на своё место.
Что ж, первый день обучения в академии прошёл не так уж и плохо. Если и дальше будет так же, как сегодня — вполне вероятно, мне даже понравится быть боевым магом. Во всяком случае то, что я ощутил сегодня, было по-настоящему волшебным. Ни в той, ни в этой жизни я ещё не чувствовал себя настолько всемогущим и неуязвимым.
И пусть это была лишь видимость — всё-таки настоящий маг меня, как щенка порвёт, но попробовав свою силу, я уже был уверен — мне это нравится. И пожалуй, не так уж и плохо, что родители отправили меня в военную академию.
Какой нормальный мужчина не грезил о такой силе?
Уснуть я не успел. Дверь в жилое помещение приоткрылась, впуская тонкий луч света, и сгорбленная фигура пригибающегося человека скользнула к койкам. Судя по тому, что дежурный шума не поднял, хотя по уставу был обязан, имел место элемент дедовщины.
Укрепление тела я с себя не снимал. Верещагин не зря говорил, что боевой маг его держит, даже находясь без сознания. А мне стоило ориентироваться на лучшие примеры. В отличие от окружающих пацанов, я-то понимал, насколько это важно.
Тем временем гость добрался до моей койки и замер на несколько секунд. Протянув руку, он собирался то ли сдёрнуть с меня простыню, то ли потрясти за плечо.
Но я перехватил его кисть и вывернул её под неестественным углом.
— Чё надо? — спросил я тоном, не терпящим пререканий.
— Отпусти! — прошипел незваный гость, но я усилил нажим. — Да меня просто послание передать отправили! Мамой клянусь, отпусти, Воронов!
Я сперва сел на постели, и только после этого выпустил кисть неизвестного из захвата.
— И что за послание? — поинтересовался я.
— Тебя за казармой ждут, — ответил, едва не шмыгая носом, мой собеседник, баюкая повреждённую руку. — Сказали разбудить и вывести тебя.
Кивнув, я быстро натянул форменные штаны и взял ботинки — не голым же выскакивать на стрелку.
Мой гость тем временем свалил так же тихо, как и прибыл в казарму. Выяснять, кто это был, я не видел смысла. Как и размышлять, кому я мог понадобиться после отбоя. Тут и ёжику понятно, что за боярич стоит за всей этой кутерьмой. А какие и сколько у него при этом задействовано будет шестёрок — совершенно не важно.
— Гарик, ты куда? — донёсся
