class="p1">Парень чуть приподнялся и посмотрел на горизонт, сделал долгую паузу, что-то прикидывая в голове и безэмоционально ответил.
— К утру можно доехать.
— Отвезешь меня?
— Ну… — глазки парня сделались ещё уже, — если о цене договоримся, то можно.
Вся толпа, включая того хрена, кому я прострелил стопу, теперь синхронно поворачивала голову то на него, то на меня.
— В оплату за услугу… я сохраню этому додику жизнь, — я кивнул, показывая на мужика со сломанным носом.
— Стреляй, русский. Мне плевать на него, клянусь на золоте и вине. Даже имени не знаю. Это не родовая стоянка, а кочевая. Тут все друг другу чужаки. Здесь торговцы, перегонщики, мародёры, охотники, дезертиры и беглые преступники.
Парень что-то гортанно спросил у мужика, которого я держал в заложниках, тот процедил ответ сквозь зубы.
Парень хохотнул.
— Он решил, что прямо сейчас обратит тебя в рабы. Ты доказал, что у тебя хватит силы и злости сохранить свободу. Теперь тебя уважают. Можешь остаться тут жить как казах, то есть свободный.
— Я, мля, польщён, — немытая уже несколько дней шея нестерпимо чесалась, — но хочу в Кустовой. Всё же у меня там адвокатская практика, юридические споры, вся ботва. Что ты хочешь за то, чтобы отвезти меня?
— А что у тебя есть? — скептически спросил он.
— Могу дать один… нет, два красным макра со второго уровня за то, чтобы ты меня туда довёз.
— А обычные рубли у тебя есть? Или ты долго в степи, русский? Одичал?
— Есть, но они в городе, как-то не догадался взять их с собой.
— Один макр, пятьдесят рублей по приезду и та гибкая палка у тебя за спиной. Из неё выйдет хорошее копьё.
— Договорились. Как тебя зовут?
— Кабыр, сын Онаака.
* * *
Мне повезло. Во-первых, у Кабыра был бурдюк тёплой воды, которую я понемногу пил. Ну и во-вторых, он повёз меня не верхом, а на той самой телеге с большими колёсами, запряженной двойкой низкорослых крепких лошадей.
— Какая у тебя мечта, русский?
— Не знаю, а что?
— Жить без мечты нельзя. Это всё равно как ехать по дороге, но не знать куда ехать. Куда ты тогда едешь? Глупо. Просто время своего коня тратишь.
— А у тебя есть мечта, Кабыр?
— Конечно, я же не дурак какой-то. Мне охотиться нравится. Я мечтаю о хорошем нарезном немецком ружьё, деньги собираю. В Оренбурге продаётся, семьсот рублей стоит. Жениться хочу. И детей. Троих. Двух мальчиков хочу и одну девочку.
— Круто. А я… Не знаю, как сказать? Мне судьба второй шанс дала, я был этому рад. А теперь… Ты прав, нужно придумать себе мечту.
— Придумай. А то, на что тебе голова, русский? Есть в неё, конечно. Но и думать ей иногда надо бы.
Всю долгую ночь я не спал. Дремал в дороге, просыпался, перекидывался парой фраз, проверял оружие, чтобы если хитрый степняк меня везёт в ловушку, пристрелить его для начала разговора, дремал, снова открывал глаза.
…
Кабыр не обманул. Мы приехали утром, причем довёз меня до офиса, куда я попал через окно в переулке, отжав фиксатор ножом. Открыл дверь изнутри, достал из заначки полтинник, забрал своё барахло, поблагодарил степняка, расплатился и расстался с ним на самой позитивной ноте.
Ранее утро, солнце не взошло, даже заводские гудки ещё не орали.
Я был грязным, потным, вонючим и конечно же собирался отправиться домой, мыться и приходить в себя. Но, словно орда степняков, ко мне ввалилась толпа посетителей и, перебивая друг друга, потребовали консультации.
Ах ты ж ногайский конь! Как вы мне все дороги.
…
— Сначала заплатите положенный червонец! — поджал губы я.
— Это слишком дорого, — возмутилась жирная тётка с золотыми серьгами.
— Дверь там. Было приятно иметь дело, — не дрогнувшим голосом парировал я.
Они минуты три препирались и положили мне на стол смятую десятку, которую я немедленно забрал.
— Что вы там сказали про уголь? — показал пальцем на замазанного сажей мужика.
— Ну дык эта. Того. Инженер на фабрике сказал, что кокс горит при тысяче двухстах, а уголь даёт самое большее только шестьсот, он в печах используется, а кокс только в металлургии, его ни один дурак в печь не положит.
— Не один, а семеро. А теперь я вам расскажу, как было. Жил да был себе удалой парень Ярослав. Ярик. Жил не тужит, даже в степи повоевать ему довелось. На бывшем английском заводе работает. Жена у него Лариса, дочка курносая. Так?
Мои посетители хмуро кивнули, бабка утёрла нос рукавом.
— Живёте вы все, в том числе он, в многоквартирном бараке. Неплохом. Отопление у каждого своё, печное. Можно сказать, индивидуальное. Ярослав, который ваш сосед, в собственный сарайчик привозит уголь, что покупает на железной дороге. Так продолжается несколько лет.
Но вот однажды у вашего соседа зародилось подозрение, что уголь он возит и разгружает один, а топит им весь честной люд. Вы все с ним вежливо здороваетесь, а за его спиной тырите уголёк.
— А что тут такого-то, господин адвокат?
Посетителей не смущало что я и сам выгляжу как сбежавший от бомжей, под стать им самим.
— Короче… это вроде бы мелочь, но стало вашему соседу до глубины души обидно и неприятно. Что характерно, ругаться он к вам не пошёл. Что ж он сделал? Привез новую партию угля, разгрузил и укатил всей семьей к родственникам.
Возвращается, вы его с лопатами и дрынами стали ловить. Баба Маруся даже скалкой его по голове ударила. Табличку с надписью «Вредитель» на дверь ему прикрутили. Молодцы.
Что же произошло? А то, что он привез кокс, который черного цвета, а не белого. А вы его стырили всем кагалом. В результате у всех вас, в том числе бабки Маруси стены — превратились в пепелище. У Кузьмича печь вообще раскурочило как немецкий броневик после встречи с имперской болванкой.
Ярик ржет, вы всей толпой орёте. Мол, что ж ты подлец не сказал, что не обычный уголь привез, а кокс! Аспид!
Суть мести вашего Ярика простая, кокс пожёг ваши бытовые печи. Он вас послал ко всех херам, поскольку уголь вы воровали. Сказал буквально так — вы у меня уголь тырили, а теперь возмущаетесь, что не тот привез?
Воцарилась тишина. Убедившись, что народ «впитал» моё описание, я
