с такой же улыбкой, как на Вадима. Прижимает руку к груди и чуть склоняется. — Простите, я — Алина. Мне Роман Миронович поручил обновить фотографии на сайте. Я охочусь за Вадимом Апександровичем уже месяц. Но его попробуй поймай! Это недолго. Буквально пять минут.. Уступите его мне?
Я в восторге от напора девочки, конечно. Вадима она уже не спрашивает. Только меня.
Я же скашиваю взгляд на насупившегося Титова, сама почему-то улыбаюсь. По нему видно, что он не хочет фотографироваться. И я могла бы его спасти, но спасти мне хочется девушку.
— Конечно!
Поэтому я взмахиваю рукой, позволяя. А потом поднимаюсь с кресла посетителя и отхожу немного в сторону.
— Боже, спасибо вам! Видите, Вадим Александрович, какие у нас замечательные партнеры.
— Не то слово.
Он бурчит но не протестует.
— Сядьте, пожалуйста, за стол. Я быстренько вас пощелкаю и все.
Девушка подносит фотоаппарат к лицу и начинает настраивать фокус и кадр.
Вадим садится.
Сейчас он кажется мне деревянным. Совершенно не горит желанием фотографироваться. А я вспоминаю, как мы танцевали с ним, и снова улыбаюсь.
В груди теплеет.
Никогда не думала, что мне придется увидеть Вадима в неловкой ситуации. Но это так трогательно. Даже издеваться не хочется.
— Положите руку на стол, пожалуйста, Вадим Александрович. И улыбнитесь.
— Алина..
Пусть Вадим выражает недовольство обращаясь предупредительно, но слушается.
Только продолжает казаться дровосеком. Улыбка натянута. Поза ненатуральна.
Морщится после каждой вспышки. Ещё и галстук чуть съехал.
— Встань на секундочку!
Не выдерживаю. Прошу громко, а потом обхожу стол. Вадим бесконечно рад возможности хотя бы на паузу поставить свою экзекуцию. Поэтому подскакивает навстречу без вопросов.
Я подхожу уверено, а вот оказавшись совсем близко, волнуюсь. Сглатываю.
Узел его галстука четко напротив моего лица. Я тянусь к нему подрагивающими пальцами.
Чувствую, как на талию зачем-то ложится мужская рука. Кажется, это рефлекс.
— Расслабьтесь, Вадим Александрович. — Чтобы скрыть собственное волнение, подразниваю его шепотом, запрокинув голову.
Улыбаюсь лукаво, подмигиваю.
Он в ответ только губы сильнее сжимает.
- Я тебе в четверг обязательно тоже посоветую расслабиться.
Вадим говорит гадость, и только когда видит, что я возмущена, усмехается уже по-живому.
— Кода ты мне звонил, почему дышал так тяжело? — его близость действует на меня опьяняюще. Сидя в кресле напротив ни за что этот вопрос не задала бы. А сейчас нет сил сдержаться.
— В футбол играл, Марьян. Это у тебя в голове все только и делают, что трахаются.
Я... Моя собака.
Он говорит тихо-тихо. Фотограф нас скорее всего не слышит. Но к моим щекам всё равно приливает краска. А ещё мне становится спокойней. Это глупо, но я изъедала себя мыслями, как он мог так быстро с кем-то другим.
— А можно я вас вместе? Так смотритесь красиво.
Девушка-Алина вроде и спрашивает разрешения, но согласия не ждет. Мы с Вадимом слышим серию щелчков затвора фотоаппарата, которые ни смолкают, только после этого я снимаю пальцы с галстука. Рука Вадима съезжает с моей талии по бедру.
Разворачиваюсь и отхожу. Может чудится, но снова чувствую взгляд спиной.
— Садитесь, Вадим Александрович.
Апина продолжает изнасилование Вадима фотосессией. Он со вздохом смиряется.
Обернувшись, я вижу, что пытается выглядеть натуральней, но у него не получается на пятерочку.
Сам злится из-за этого. А ещё, наверное, из-за моего присутствия рядом. Но и выгнать не может.
— Вадим, - окликаю его по имени. Снова волнуюсь, но хочу помочь. Он поворачивает голову, смотрит, вскинув бровь.
У меня губы дрожа. Хочу, чтобы получилось:
— У меня в голове ты отлично... В футбол играешь.
Взгляд Вадима зажигается. Его синтетическая улыбка становится ироничной.
Живой. Интервалы между щелчками фотоаппарата сокращаются.
— Идеально! Продолжайте так смотреть, пожалуйста. Фотографии будут невероятные!
В моей голове крутится: вот видите, Вадим Александрович, я тоже могу быть вам полезной.
Глава 17. Марьяна
Всё оставшееся до злосчастного четверга время я настраиваюсь на то, что утро будет сложным.
Веду в голове диалоги с предателем-Кириллом, тренирую испепеляющие взгляды, которые буду бросать в сторону его шлюшки-Лорика.
В десять утра мы встречаемся с Вадимом в офисе Багирова и едем вместе на его машине. Всю дорогу я нервничаю. Мои руки беспокойны. Мну ткань юбки и сжимаю-разжимаю мягкую кожу сумочки.
— Расслабься, — кода Вадим притрагивается к моему плечу — вздрагиваю.
Резко поворачиваю к нему голову и смотрю ошалелыми глазами. Он хмурится, но пальцы не убирает.
— Легко сказать, — я произношу язвительно, хоть и сама понимаю, что Вадим тут ни при чем. — Это не тебя сейчас обваляют в грязи преступники.
Замолкаю, Вадим не спешит ничего отвечать.
Убирает руку, вздыхает.
В салоне слышатся щелчки поворота — мы заезжаем на улицу, где расположен нужный нам офисный центр.
— Не давай им себя обвалять, Марьяна. Ты же умеешь.
Снова поворачиваю голову и смотрю на адвоката возмущенно. Он в ответ усмехается и подмигивает.
Меня одновременно успокаивает такое его поведение и бесит.
Конечно, ему это все не кажется такой катастрофой, как мне. Хорошо, что я еду не одна, но вступать в стычку с Кириллом при нем мне еще страшнее. Вдруг расплачусь, господи?
Нет лучше уж расцарапать лицо и просидеть двое суток в полицейском участке.
Тайком поглядываю на Титова. Он ведет себя как ни в чем ни бывало.
Профессионал, ничего не скажет. Ни видом, ни словом, ни взглядом не намекает на то, что между нами всего несколько дней назад случилась близость.
Сжимает руками руль, сосредоточенно смотрит на дорогу; думая о чем-то своем. А, я раз за разом вдыхаю аромат его парфюма, пытаясь разгадать аромат. Каждый раз когда чувствую его — голова кругом идет и в дрожь бросает.
— Приехали, — я вздрагиваю и резко отворачиваюсь, боясь быть пойманной Вадимом.
Он останавливает машину на платной парковке. Я, не дожидаясь его, покидаю салон и оглядываюсь по сторонам.
Не уверена, что готова к бою за справедливость и свои права, но бодрюсь изо всех сил.
Вдвоем с адвокатом мы идем в сторону причудливого здания-стекляшки. Перед нами гостеприимно раскрываются двери и я по-глупому считаю это хорошим знаком.
Наверное, Вадим чувствует мою неуверенность, потому что его пальцы вдруг сжимаются на моем локте. Этот жест не содержит ни грамма интимности, но его поддержку я ощущаю.
С ума сойти... Мой враг защищает меня в войне против совсем недавно любимого человека.
Мы подходим
