забралась к нему на руки, а он ее обнял.
— Расскажите Гордей, Как вы жили эти почти 5 лет? — они начали спокойно разговаривать, а я успела поставить шарлотку в духовку и заварить ароматный чай, Женька успела уснуть на руках, поэтому Гордей отнёс её в комнату, а сам вытащил из сушки рубашку и надел её. Мы сели за стол, а бабушка так и продолжала сыпать Харитонова вопросами и рассказами.
— Линуша очень тяжело перенесла беременность и роды, ещё и на маленьком сроке переболела воспалением легких, чуть не потеряла Евгешку, — я обернулась:
— Бабушка, хватит, — перевела взгляд на Гордей, а тот смотрел на меня с сожалением и грустью.
— Все хорошо, это нужно знать, — сказал Гордей, а бабушка углубилась в свой рассказ.
Я старалась пропускать какие-то вещи, изредка чувствуя на себе тяжелый взгляд. Потом я поставила перед ними шарлотку и чай, разлив его по кружкам.
— Давайте приступать, пока горячее, — я ела молча, а вот бабушка охотно общалась, и по-моему, не собиралась заканчивать.
— Вот зачем нужно было тогда расставаться, ребенок растет…
— Ба, прекрати сейчас же, — я не могла заставить её чуточку помолчать.
— Все хорошо, я расскажу, — Гордей рассказал бабушке все, как есть, а та внимательно его слушала поедая шарлотку.
— Вот же гадость эта Марго, — вздыхала громко, — Она мне ещё тогда в университете не понравилась, змея, — Я убрала тарелки в раковину и даже успела их помыть, как эти два болтуна закончили свой разговор.
— Вот так вот, идиот я, знаю, — слышать такое от Гордея очень необычно, — Но люблю их очень сильно и обижать не собираюсь, не переживайте, Ростислава Павловна, — бабушка одобрительно кивнула.
— Хорошо, поверю на слово, но если что- лично уничтожу, — Гордей хихикнул и встал изо стола.
— Я пойду Женьку поцелую и поеду уже, — я кивнула, — Очень было вкусно, Лина, — мягко улыбнувшись поблагодарил Гордей, — Спасибо большое, — перевел взгляд на бабушку, — А с вами было приятно пообщаться, — бабушка сдержанно улыбнулась и ответила «взаимно». Приятен он ей, это так редко бывает, умеет же всех женщин поразить своим шармом.
Я оставила бабушку на кухне, а сама пошла проводить Гордея, который поцеловал Женьку, что-то ей прошептал и пошел обуваться.
— Я завтра можно заеду?
— Конечно, это твой дом, ты можешь приезжать, когда хочешь.
— А ты хочешь меня видеть? — вопрос ставит в тупик, но он очевиден.
— Я не против, — он не был доволен ответом, но быстро вышел…
Глава 27. Лина
Мы с Женькой встали утром, чтобы сходить в магазин, но к нам приехал курьер с доставкой продуктов на целый месяц. Мне кажется, что Гордей скупил целый магазин и даже умудрился купить детскую смесь, смешной. Успеваю приготовить обед, чтобы после прогулки сразу накормить Женьку, а то потом она по режиму сразу засыпает. Поэтому так и не дойдя до магазина, мы решили просто выйти погулять. Площадка в нашем жилом комплексе была очень просторная и Женьке просто некогда было останавливаться. Я стояла и наблюдала за её сказаниями по площадке и веселым возгласам, она даже успела сразу подружиться с более старшими девочками и они уже охотно играли вместе. Пока я прибывала в своих мыслях, сзади послышался знакомый голос:
— Лина, — я обернулась и увидела Диму, он надвигался ко мне и я уже четко понимала, что серьёзного разговора не миновать, да и сама хотела его, — Привет.
— Привет, Дим, — он подошел и захотел обнять меня, но я увернулась, потому что этого вообще не хотелось. Как-то настолько много поменялось именно внутри меня, что не захотелось менять отношений и переводить их на новый уровень, а вообще захотелось их закончить, потому что в трудную минуту этот мужчина не стал для меня поддержкой. А материнский инстинкт у меня работает на ура.
— Вы теперь здесь живете? — сразу, присвистывая, оглядел район Дима.
— Да, теперь здесь, — вот тебе и вопрос, как Евгеша и как вообще дела.
— Здесь дорого, мне сюда ездить далеко, — господи, и как я могла чего-то хотеть от этого человека?
— Я не прошу тебя сюда ездить, — сразу отвечаю честно, чтобы не растягивать этот разговор надолго.
— В смысле?
— Я не хочу продолжать отношений с тобой, Дима. Благодарю, что…
— Как это не хочешь? — даже ответить не собираюсь, как он преодолевает расстояние и приближается ближе и уже заполняет мое личное пространство, — Я столько ездил и принимал твоего нагуленного ребенка, — становится так мерзко, что просто хочется скорее закончить этот разговор и уйти домой.
— Дима, ты не принимал никого, мы не были женаты и даже не жили вместе, давай прекратим, уже люди смотрят, — пытаюсь как-то образумить его, но тщетно, он хватает меня за руку и тянет, но в эту же секунду запах, до боли знакомого, одеколона бросается в ноздри и я разворачиваю голову, где вижу Гордея с непроницаемо- злым лицом.
— Руки при себе держать, — Дима тут же слушается и опускает руки, — Отошел, — и тот отходит. Боится, вижу, как боится.
— О, перед ним сразу ноги раздвинула, а мне так и не дала, — Гордей подлетает и хватает его за челюсть, хорошо, что во дворе сегодня гуляю только я, а все остальные дети сами, поэтому Женя не обращает внимания на эту потасовку, и так же продолжает беззаботно играть, а вот прохожие смотрят с подозрением.
— Чтобы больше не приближался к Лине и к моей дочери, понял? — он вытаращивает глаза.
— Так это твоя, вот оно что, — отходит в сторону, поправляя свою куртку, — Теперь понятно, ладно, не буду мешать, — разворачивается и уходит.
— Ты в порядке? — я киваю и зову Женьку, раньше бы она и внимания не обратила, а сейчас сразу бежит на встречу, ведь Харитонов рядом.
— Папуля, — он присаживается на корточки и сразу получает себе в объятия Женьку.
— Привет, домой собираешься? — он улыбается настолько искренне, что сердце щемит.
— Да, я с девочками попрощаюсь, — Женька деловито подбегает к своим подружкам и объясняет им серьёзность отлучения для игры с папой, но обещает встретиться завтра.
Мы все вместе поднимаемся домой и обедаем. Женька рассказывает свой сон Гордею, а тот неподдельно внимательно её слушает.
— А тебе что снилось? — спрашивает она его, а я тут же заостряю уши.
— Твоя мама, — мы встречаемся глазами и я смущаюсь, потому что улыбка Гордея говорит сама за себя.
— А что она делала во сне? — безобидно спрашивает Женька.
— Много чего, — на этом моменте или щеки распаляются в пожаре, но благо, моя дочь решает перевести тему, сама не зная о чем вообще была
