я постарела еще на один год.
Пара сильных рук обхватывает меня сзади, когда я наклоняюсь, пересчитывая бутылки водки под барной стойкой. Я улыбаюсь. Я знаю, кому принадлежат эти руки. Мне, вот кому. Встав, я поворачиваюсь и обнимаю Дина за шею. Встав на цыпочки, я прижимаюсь губами к его губам. Он поднимает меня с пола и усаживает на барную стойку. Я раздвигаю ноги, насколько это возможно в этой юбке, и обхватываю его за талию, а он делает шаг между ними и снова приникает к моим губам.
— Ммм, я уже говорила тебе, как мне нравится здесь работать? — спрашиваю я его между поцелуями.
— Вас сейчас уволят нахрен. Вас обоих! — кричит Зак у меня за спиной. Я смеюсь, глядя на Дина. Зак уже не в первый раз застает нас в таком виде. И не в последний.
— Элла, убери свою задницу с барной стойки. Там люди едят. Дин, разве у тебя нет, ну не знаю, какой-нибудь работы? — говорит Зак.
— Ничего более важного, чем то, что я делаю прямо сейчас. — Дин подмигивает мне. Я прижимаюсь к нему.
— Фу, гадость. Это все еще моя гребаная сестра, придурок.
— Ну, вообще-то, у меня есть работа, к которой я должна вернуться. — Я толкаю Дина в грудь, и он отступает назад, позволяя мне спрыгнуть вниз. Я снова ныряю под стойку и продолжаю считать бутылки водки.
Я слышу, как Дин ругается и стонет позади меня.
— Разве у тебя нет персонала, который бы проводил инвентаризацию? Ты не должна так нагибаться в этой гребаной юбке. Ну, по крайней мере, на работе.
— Ублюдок, — говорит Зак, бросая диванную подушку Дину в голову. Я поднимаю голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как подушка попадает ему прямо между глаз. — Следующей будет гребаная пуля, — ворчит Зак, уходя.
Дин оглядывается на меня.
— Ну, разве тебе не может кто-то помочь? Потому что, если нет, я могу попросить кого-нибудь из парней прийти и сделать это.
— Нет, я должна сделать это сама.
— Хорошо, тогда я останусь здесь, пока ты не закончишь. Я составлю тебе компанию, пока ты будешь считать.
— Как хочешь. — Я пожимаю плечами, наклоняясь обратно под стойку.
— Гребаный ад, — рычит Дин. Я смеюсь.
Сколько бы мы ни исследовали тела друг друга за последние две недели — а мы только этим и занимались, — у нас все еще не было секса. Он говорит, что мой первый раз должен быть особенным, что он хочет подождать, чтобы убедиться, что он будет таким же особенным, как то, чего я заслуживаю.
Я уже устала ждать. Я хочу его, как никогда раньше. Я хочу подарить ему себя, чего никто другой никогда не получит. Я перебираю в голове миллион способов, как я могу продолжать мучить его, как сейчас, вот так наклонившись. Я могла бы сесть на корточки, опуститься на пол. Но где в этом удовольствие? Дин прочищает горло.
— У нас есть планы на вечер, принцесса. У тебя выходной, — говорит он ни с того ни с сего.
— Нет, я не возьму выходной. У меня есть работа, Дин. Я не могу просто взять и уйти. Так никто не делает. — Я встаю и скрещиваю руки на груди.
— Так получилось, что я дружу с боссом, и он согласился дать тебе выходной.
— Дин, ты не можешь так поступать. Ты не можешь просто сказать мне прыгнуть и ожидать, что я спрошу только, как высоко.
— Все не так, принцесса. У меня есть сюрприз. Я хочу пригласить тебя куда-нибудь в приятное место, прежде чем преподнести его тебе. — Я прищуриваюсь на него. Не то чтобы я ему не доверяла. Просто знаю, что он чертовски хорошо умеет манипулировать словами, и иногда то, что он говорит, и то, что я слышу, — две совершенно разные вещи.
— Почему мне кажется, что ты что-то скрываешь? — спрашиваю я.
— Потому что это так, очевидно. Я только что сказал, что у меня есть для тебя сюрприз. Но чтобы его получить, тебе нужно взять выходной.
— Хорошо, я возьму выходной. Но только сегодня. Не делай это регулярным, Дин. Я хочу, чтобы люди воспринимали меня здесь всерьез. Они не будут этого делать, если я буду прогуливать.
— Все, кто не воспринимает тебя всерьез, могут идти на хрен и работать в другом месте. Ты создана для этой работы, принцесса. — Он крепко обхватывает меня руками, притягивая к себе. Я теряюсь в его запахе, в его прикосновениях, в его всем.
— Что мне нужно надеть на это мероприятие?
— То, в чем ты сейчас, вполне подойдет. Встретимся в твоем офисе в шесть. Будь готова к выходу. — Он целует меня в лоб, прежде чем уйти. Я смотрю ему вслед, пока он не скрывается из виду. Черт, у него отличная задница, особенно в этих серых брюках.
Я отгоняю мысли о том, чтобы раздеть его и продолжить исследования его тела. У меня есть работа. И, судя по всему, я должна сделать ее быстрее, учитывая, что сегодня вечером меня здесь не будет.
Я начинаю беспокоиться о том, куда и зачем ведет меня Дин. Последние десять минут я вышагиваю по кабинету, пытаясь понять, что это может быть за сюрприз. Я чертовски надеюсь, что у нас наконец-то будет секс.
Я ждала четыре года, пока он поймет, что хочет меня не для того, чтобы потом получить отказ и услышать, что мне придется ждать еще дольше. Это чушь собачья. Мне не нужно какое-то шикарное место или зажженные повсюду свечи. Мне не нужен какой-то грандиозный романтический жест. Мне нужен только он. Почему он этого не понимает? Только он — вот что сделает этот день особенным для меня.
Дверь открывается, и в комнату входит Дин. Да, он самый. На нем все еще серые брюки. Правда, теперь еще пиджак в тон и белая деловая рубашка с расстегнутыми верхними пуговицами, открывающая мне вид на восхитительную кожу, которую он прячет под ней.
Когда смотрю на него в таком виде, я определенно вижу утонченную родословную Маккинли. Не знаю, почему я не замечала этого раньше, возможно, потому что была сосредоточена на воспоминаниях о тех случаях, когда видела его без рубашки, в одних тренировочных шортах или штанах.
Я любовалась его мускулами и кожей, блестевшей от пота, пока он тренировался с Брэем. Я разглядывала татуировки на его руках и плечах. Я рисовала в тетради его татуировки с изображением вихрей. Я притворялась, что делаю домашнее задание, а
