совсем иное измерение сознания. Например, научно определенный факт отклонения от нормы выделений желез внутренней секреции конкретного индивида ничего не говорит о ценностях, которыми оперирует сознание данного индивида. Отклонение от нормы может способствовать или препятствовать долголетию, но в любом случае это не имеет отношения к делу, когда исследуются ценности сознания. Мы просто имеем дело с совершенно иным измерением сознания.
Эти афоризмы можно рассматривать как определенное основание для мировоззрения, объединяющего (в смысле ценностей) всю полноту относительного сознания. В этом случае не встает вопрос, истинны ли они или ложны в научном смысле. Если суждениями «истинность» и «ложность» пользоваться так, как принято в физике, то афоризмы – не то и не другое. Они просто становятся основанием для интеграции относительного сознания. Хотя у меня нет сомнений относительно их положительно метафизических корней, афоризмы можно считать и имеющими лишь психологическое значение. В целях обсуждения я вполне готов как минимальное основание допустить для них статус «словно» – хотя для меня это не просто теоретические постулаты. Однако, совершенно независимо от вопроса метафизической реальности, остается верным, что есть огромное практическое различие между «я», которое не находится в согласии с «не-я», и тем «я», которое достигло гармоничного единства с «не-я». К такой гармоничной интеграции ведут ступени, которые называются «обращение» (менее емкая фаза) и «мистическое пробуждение» (при более глубоком проявлении). В лице других людей я уже имел эмпирическое подтверждение того, что эти афоризмы способны вызывать такие трансформации сознания. Одного этого факта достаточно, чтобы оправдать их использование (по крайней мере, в принципе) в качестве мировоззренческого основания.
Хэвлок Эллис[66] в своей книге «Танец жизни» выдвигает тезис о том, что и наука, и философия суть виды искусства и, следовательно, имеют, как минимум, то же оправдание, что и всякое иное искусство. То есть и то, и другое суть творческие построения, чем бы они ни были еще. Я придерживаюсь сходного мнения. Это попросту означает, что истинная философия – Образ Жизни, хотя во многом она может быть и системой понятий. Я считаю, что эти афоризмы способны служить основанием и в том, и в другом смысле. Однако, в зависимости от приданного смысла, критика может дать им совершенно другую оценку. Во всяком случае, я настаиваю на их ценности в определении Образа Жизни. А это значит, что они, прежде всего, определяют некую религиозную позицию. Меня лично не удовлетворяет никакая религиозная позиция, если она не является, по меньшей мере, философски и математически адекватной и, в конечном счете, не охватывает соответствующим образом все фазы сознания. Но я прошу читателя, даже если он и не сможет пойти дальше, рассматривать и, если возможно, принять данную философию так, как смотрят на произведение искусства.
* * *
Афоризмы предлагают в качестве основы интеграции принципиальное признание первичности сознания. Данный тезис противоречит положению так называемых научных философий, согласно которым первичными признаются материя, предметы и их отношения. Такой подход превращает сознание в проблему: «Как в этой вселенской машине образовалось сознание?» Это становится самой обескураживающей из тайн. Я утверждаю, что данная таинственность чисто искусственная и вызвана допущением, которое отталкивается от неадекватного основания. Ведь «материя», «предмет» и «отношение» – это творчески выстроенные понятия, а ни в коем случае не исходный материал. Сознание же, напротив, изначально; его наличие предполагается в самой способности признавать и формулировать какую-либо проблему. Рассуждениям о том, что как бы извечно пребывает вне сознания, присуща некая бесплодность. Как свет никогда не может постичь тьму по той простой причине, что тьма пропадает, лишь только в нее проникает свет, так и бессознательное пропадает, когда в него проникает сознание. Таким образом, любой рассматриваемый как-либо элемент неизбежно пребывает в поле сознания. Во всяком случае, это «вечно бессознательное» неотличимо от абсолютного «ничто» (если не тождественно ему). Его попросту нет ни для какой практической или конструктивной теоретической цели.
А вот что нам известно, даже если мы не знаем ничего иного: «Есть Сознание». Ибо оно предполагается даже в случае признания неведения, в позициях агностика и скептика. Но хотя каждый человек есть живая демонстрация себе самому, что «есть сознание», не каждый осознал, что «есть Безобъектное Сознание». В этом главное отличие состояния сознания, которое лишь относительно (то есть находится целиком во власти непосредственно воспринимаемых объектов), и тем сознанием, которое включает в себя глубокое мистическое прозрение. Однако сознание является общим знаменателем, лежащим в основе возможностей любой философии, науки и религиозной позиции, любого мировоззрения и искусства. Потому я и отстаиваю принципиальную первичность сознания как такового.
До тех пор пока сознание связано с объектами, приходится иметь дело со взаимоотношениями и прочими сложностями и, соответственно, – со всякого рода различиями. Если устранить содержание, то общим знаменателем останется лишь Безобъектное Сознание. Будь подход исключительно теоретическим, это имело бы вид чистой абстракции. Я убедился в реальности Безобъектного Сознания благодаря прямому осознанию, которое, если отталкиваться от рефлексивного сознания, является самым трудным из всех достижений. Однако после постижения оно проще простого. Когда я говорю, что есть Безобъектное Сознание, я подразумеваю его независимость и самодостаточность. Все иное может быть лишь символом. Проблемы, касающиеся происхождения специфических символов, бывают очень сложными, требующими мобилизации всех интеллектуальных ресурсов. Но непоколебимым основанием является Безобъектное Сознание, которое дает уверенность, превосходящую и слепую веру, и относительное знание.
Заявив о зависимости всякого содержания от Безобъектного Сознания, я должен признать также зависимое положение высшего «Я» (и вообще всех «я») – потому что существование «я» подразумевает существование объектов (тонких или грубых), а существование объектов так же подразумевает присутствие какого-то «я», которое их сознает. Объект и «я» суть взаимозависимые полярные явления. Понятие о сознательном «я», которое ничего не сознает, не соотносится ни с каким из возможных видов реальности. Объект может быть весьма абстрактным (таким, как просто какая-то сфера сознания, рассматриваемая в качестве объекта), но анализ всегда обнаружит некое полярное отношение. Субъект – это противоположность и дополнение объекта, или, другими словами, его «иное». Так, например, объектом является вся полнота возможного опыта, а он – явно многообразен и неоднороден. Чистое же «я», понимаемое как концентрированная способность сознавать, единично и однородно. Взятый отвлеченно, объект, как таковой, не является Вселенной; он – просто некое несвязанное множество, а поэтому – даже и не совокупность. Вселенная есть продукт взаимодействия «я» и его объекта: несвязанная множественность, объединенная единством этого «я».
* * *
Похоже, что метод высшей йоги подразумевает изоляцию чистой субъективности в качестве сознания «Я», полностью лишенного содержания. Однако истинный смысл этого метода – смещение фокуса сознания
