как холодно бывает в декабре… Простите, что-то я разоткровенничалась.
– Мистер Максвелл ценит откровенность. – Успокоил меня попутчик. – Честные люди на вес золота.
– Только вот золото некоторые ценят больше людей.
– Надеюсь, вскоре вы убедитесь, что мистер Максвелл совсем не такой. Почему же вы решили переехать из Миннесоты в Лос-Анджелес? Хотя отзываетесь о нём не с такой, скажем, теплотой?
Меня никогда не спрашивали об этом. Даже Гэбриэл в те времена, когда мы только узнавали друг друга. Для него такой переезд – само собой разумеющееся событие. Зачем прозябать в безнадёжном городишке, когда чуть южнее, под холмами Голливуда перед тобой могут распахнуться какие угодно двери?
– Это долгая история. – Вдруг закрылась я в себе. Мужчина, которого знаешь пять минут, – не лучший слушатель для бед.
– Обычно так говорят, когда хотят уйти от ответа.
– Обычно так говорят, когда не хотят, чтобы им лезли в душу. – Решила поставить я его на место. – Или ваш босс так решил разузнать обо мне побольше? Подослал болтливого водителя, чтобы выяснить, что я за человек?
– Поверьте, – улыбнулся собеседник. – Мистер Максвелл тоже любит составлять мнение о людях по собственным наблюдениям.
С главной артерии города мы свернули к берегу и проехали мимо знака «Окледж Парк». Водитель мистера Максвелла не умел держать язык за зубами, но его говорливость ничуть не выручала в изучении города. Я даже заскучала по таксисту, что рассказал мне столько историй и показал столько мест, пока вёз до дома мистера Кларка.
Виды Окледж Парка резко переменились. Домики теряли этажи по убыванию, пока многоквартирные столбы не превратились в частные коттеджи. Наверняка в этом старом и престижном районе проживали самые сливки Берлингтона. Не каждый мог позволить себе такой особняк – подметила я, провожая глазами трёхэтажную громадину из стекла и хрома. Или такой – мимо пронеслось деревянное шале с террасой на двадцать персон, не меньше. И всё утопало в снегу, как ванна в пене.
Неудивительно, что Хьюго Максвелл пустил свои корни где-то в этом райском обиталище состоятельных буржуев. Его резиденция наверняка затерялась где-то у самого берега, куда не дойти, не доехать обычным смертным, вроде меня – разве что по особому приглашению. Я уже предвкушала виды из особняка на озеро Шамплейн, которые мне предстоит перенести на полотно.
– Вы так и не рассказали, какой он… – Наша беседа резко оборвалась, и я решила возобновить её. – Ваш мистер Максвелл.
Дорога стала виться змейкой между коттеджами и когда-то зелёными скверами, теперь поблескивающими белизной декабря. «Бентли», что в этой части Берлингтона смотрелся куда уместнее, чем у моего временного пристанища, замедлил ход, что позволяло нам поболтать подольше. До того, как столкнуться лицом к лицу с человеком, который может обогатить меня по щелчку пальцев, я могла разузнать все его самые страшные черты.
– Хотелось бы верить, что он справедлив, умён и щедр.
– Хотелось бы верить? – Переспросила я.
– Я ведь говорю вам о своих впечатлениях. – Мужчина хмыкнул, а глаза его загорелись хитрецой. – А ещё он довольно обаятелен, харизматичен, в хорошей физической форме…
– И наверняка очень скромен.
– Вот со скромностью могут быть проблемы.
– Покажите мне богатого человека, который мучается скромностью.
– И то верно.
Его глаза скользнули по мне, губы сперва открылись, а потом захлопнулись, как переплёт прочитанной книги.
– Можете спросить. – Позволила я и на его вопросительный взгляд добавила: – Вы ведь хотели что-то спросить у меня.
– Почему вы думаете, что ваши картины может оценить лишь безумец? Вы сказали, цитирую: «Он наверняка сошёл с ума, раз оценил мои картины». Почему вы столь невысокого мнения о себе?
Потому что за два года в мире искусства лишь шесть моих картин нашли свой дом. И то, благодаря мужчине, которого я любила, и который играл со мной, как кот с клубком ниток. Потому что, пусть я и заработала на их продаже неплохие деньги для художника-новичка, все они пошли на погашение кредита за квартиру, так что я на мели. Как корабль, который выбросило на берег в шторм. И мою последнюю надежду – выставляться в галерее «Арт Бертье», быть замеченной каким-нибудь маэстро живописи – выбросило вместе со мной.
Но я не могла всё это вывалить на первого встречного, потому выбрала лживую стратегию:
– Сейчас пейзажисты не в почёте. Коллекционерам подавай что-то экстраординарное, но для меня такие картины – мазня. Я люблю рисовать закаты, горы и воду. Лес, поле… Любой мазок природы становится шедевром. – Я усмехнулась сама себе. – Даже в моих неумелых руках.
Мой спутник долго глядел на меня, я даже успела подрумяниться и распереживаться, что сейчас мы въедем в сугроб или в забор какого-нибудь особняка. Но мы внезапно затормозили перед высокими коваными воротами. На кирпичных столбах подвесились фонари в классическом стиле, словно прибывшие прямиком со страниц книг прошлого столетия.
А за воротами – не замок, но что-то сильно на него похожее. Мраморная скульптура, к которой страшно прикасаться, которую не разрешают фотографировать и хранят за стеклянным куполом с сигнализацией.
Водитель, чьё имя я не удосужилась спросить за всё время пути, нажал на кнопку маленького пульта, и ворота разъехались перед нами. Пропустили внутрь, высказали позволение проехаться по вымощенной камнями дорожке, в конце которой возвышался почти дворец. Без башен и драконов, зато с подъездной аллеей, изящными колоннами-атлантами, что поддерживали террасу наверху и шатровой черепичной крышей.
Пока мы медленно продвигались вглубь имения Максвеллов, я зависла и никак не хотела перезагружаться. Меня парализовало от роскоши кругом. Челюсть сама собой откинулась, как бардачок, что позабавило моего сопровождающего, и он спросил:
– Нравится?
– Шутите? Я никогда не бывала в таком роскошном месте. – И чувствовала себя деревенщиной, которую пригласили ко двору. – Чем занимается ваш босс? Грабит банки? Торгует оружием?
Водитель рассмеялся, останавливаясь у крыльца, что двумя каскадами ступеней расходилось в разные стороны, а затем снова сходилось у входных дверей.
– Он предприниматель. Занимается строительством.
– Ну, конечно. – Фыркнула я. – Только честные предприниматели живут в таких дворцах.
– Идёмте. Я покажу вам всё, прежде чем мистер Максвелл вас примет.
– Я ведь даже не знаю вашего имени. – Напомнила я, выбираясь следом.
– Зовите меня Уилл.
Бровь просто не могла театрально не изогнуться. Интересно, этот мистер Максвелл даже водителя подбирал так, чтобы его имя соответствовало аристократическому духу этого места? Не помню, когда в последний раз кого-то называли Уильям, не считая принца Англии. Но мы не в Англии, а в самом неприметном городке северного штата.
Не успели мы подняться по водопаду ступеней, которому не было конца и края, массивные двери распахнулись сами собой.
