уже нет.
— Он как-то признался мне, что ты не умеешь готовить…
— Вы что, с ним обсуждали меня?
— Да не в этом дело… — растерянно пробормотала Тамара. — Ты же знаешь, я постоянно подкармливала ребят, носила им то пирожки, то ватрушки… Я вообще люблю печь! Он как-то похвалил мое тесто, сказал, что оно мягкое и нежное, как пух… И что надо бы научить тебя печь и вообще готовить. Вот я и решила вам обоим помочь, заказала кулинарную книгу Молоховец и просто завезла ему.
— Он был еще жив?
— Разумеется! Он ужасно обрадовался, хотел дать мне денег, но я, понятное дело, не взяла. Это же подарок! Так что я была там…
Да. Точно. Я видела эту книгу. Шикарная, дорогая книга. Я сама листала ее. Значит, она не врала.
— Так чего ты боишься-то?
— Если возле дома установлены камеры, то я пропала. Как я докажу, что не убивала его? Что он был жив и здоров?!
— Тамара, я понимаю тебя… Но давай сейчас все-таки не о тебе, а о Роме. Быть может, он тебе что-нибудь рассказывал? Ну, что кого-то или что-то увидел… Может, влип куда?
— Да у нас тут все спокойно, Виолетта. И никуда он не влипал.
— Но кто-то же его убил.
— Вот и Андрей, и ты, вы все утверждаете, что его убили. А что, если он умер сам? Просто съел случайно что-то, где был яд? Может, он зашел к кому-то, кого хотели отравить, и он случайно съел отравленный продукт. Или фрукт какой-нибудь, на который распылили яд еще в магазине…
— В смысле? Не поняла…
— Подожди, я вот даже скрин сделала… — Она открыла телефон и показала мне фрагмент текста: «В магазине, где купили арбуз, после употребления которого произошло отравление московской семьи, обнаружены следы вещества для дезинсекции. Предположительно, оно находилось на ягодах, приобретенных пострадавшими, и всей партии, оказавшейся на прилавках». — Так что вряд ли Рому отравили. Кто и за что? Я думаю, что и полиция скоро во всем разберется. Ну не такой он человек, чтобы ему кто-то желал смерти. Да и как-то сложно все это — это же надо прийти к нему, подсыпать или подлить яду…
Странно… Почему же я ни разу не подумала о возможности случайного отравления? Почему решила, что его отравили, убили?
— Может, ты и права… Знаешь, если так, то мне станет легче… Потому что трудно жить с сознанием, что где-то рядом ходит убийца, который ненавидел Рому или боялся его… Понимаешь, этот убийца — само зло. Дьявольщина!
— Вот поэтому и говорю тебе — не парься! И не пытайся представить себе его смерть как самоубийство. Это тоже полная чушь! Ромка был жизнерадостным, сильным парнем. К тому же у него все было зашибись! Он и работой был доволен, и на личном фронте у него было все тип-топ! Другое дело, если бы он, к примеру, узнал, что у тебя появился кто-то другой, побогаче… Но и тогда, я думаю, он не совершил бы такой глупости, не покончил жизнь самоубийством. Попытался бы вернуть тебя… Он тебя очень любил, Виолетта.
И я, не совладав с собой, попросила у нее водки.
12. Октябрь 2023 г.
Владимир Охотников
Ребров задал ему странный вопрос: было ли у Нины черное бархатное платье и если да, то как часто Владимир ее в нем видел?
Платье… Да, может, именно с этого платья все и началось, закрутилось. Будь она одета в джинсы и свитер на том поэтическом вечере и не будь у нее прически и макияжа, может, он и не обратил бы на нее внимания? Как знать.
Надевала ли она его еще когда-нибудь? Пожалуй, что нет. Они выходили в город прогуляться, в рестораны, в театр, на концерты, но Нина надевала другие свои наряды, платья и костюмы, все красивое, яркое, украшала себя драгоценностями, красивыми шалями и платками, но вот в черном платье Владимир ее больше не видел.
— Почему вас заинтересовало ее черное платье? — спросил он Реброва.
Его так и подмывало спросить, мол, что, больше никакой зацепки найти не могли, поэтому прицепились к платью?! Но промолчал, конечно.
— Дело в том, что своей близкой подруге она как-то раз сказала примерно так: «начну с Ярославля и уже купила платье, черное, бархатное».
Да, вот теперь действительно было над чем задуматься. И за эту фразу можно было зацепиться.
— Как вы думаете, что она имела в виду, когда сказала, что начнет с Ярославля? — спросил Ребров.
Они встретились неподалеку от гостиницы, где проживал Владимир. Заказали кофе. Но потом Владимир, не выдержав, попросил официантку принести ему коньяку. Вот откуда ему знать, что она имела в виду, разговаривая с подругой? «Начну с Ярославля и уже купила платье, черное, бархатное…» То есть то, что она задумала, могло бы исполниться с помощью черного бархатного платья. Почему? Или же имелось в виду просто красивое платье, и она начала с черного.
— Если вспомнить ее намеки о том, что это странно, что я не узнал ее, то можно было бы предположить, что она известная личность, которую мог бы узнать простой ярославский парень, токарь… И первое, что мне пришло в голову, это, конечно, киноактриса, потом — певица… Ну, может, диктор с телевидения. То есть она должна была бы мелькать как минимум на экране, чтобы стать узнаваемой. Но тогда при чем здесь Ярославль? Что она пыталась там начать? Карьеру? Вряд ли, все-таки это не Москва. Тогда что?
— Вы где ее встретили?
— В кафе «Лира». Как я потом понял, в этом кафе в определенные дни собираются местные поэты и писатели. Иногда там устраивают небольшие концерты с классической музыкой, иногда приглашают бардов. Но в основном там тусуется местная литературная богема. Поэты читают свои стихи, писатели рассказывают о своих романах…
— А что было в тот вечер, не припомните? Что, если Нина надела это платье и пришла в кафе в тот день, потому что надеялась там встретить кого-то, от кого что-то зависело в ее жизни? Может, все эти литературные посиделки устраивает какой-нибудь местный меценат, на которого она положила глаз? Они могли быть не знакомы, но могло так случиться, что они, скажем, друзья детства. Может, этот местный богач, спонсор, вообще ее первая любовь?
— Хотите сказать, что она просто искала богатого мужика и решила начать свои поиски почему-то с Ярославля?
«Понимал ли Ребров, что причиняет мне боль?» — думал Владимир, и без того страдая невыносимо.
Конечно, понимал. Но он делал свою работу, а потому заваливал его вопросами, пытаясь разобраться в мотивах
