Что?
— Возьми, — он зажал что-то в моей ладони. — Просто на удачу и на память. Пообещай мне, лисёнок, ты дойдёшь до изгнанников и начнёшь новую жизнь.
— Не могу, Трой, — я издала мученический стон.
— Сдаться можно в любой момент, а пока есть силы, просто попытайся. Что ты потеряешь? Прошу, обещай мне!
— Хорошо. Даю слово. Я попытаюсь.
— Отлично!
— Трой... — мои руки дрожали, мысли ворочались с трудом, я как будто застряла между сном и реальностью.
И тут он вдруг поцеловал меня. Не думала, что однажды буду целоваться с моим лучшим другом, раньше это казалось немыслимым, неправильным. Я замерла и не смогла ответить не его поцелуй. Я ощутила себя странно. Мне ни разу не приходило в голову, мог ли он смотреть на меня именно как на девушку? Ни разу за всю жизнь, я даже не задумалась над этим. Трой отстранился. И тут опять этот чёртов щелчок.
— На выход!
— Верю в тебя, лисёнок, — последний взгляд в глаза, поцелуй в нос, и его вытолкнули за дверь.
* * *
Меня лишили кусочка сердца. Оно разбилось, и каждый из дорогих мне людей унёс с собой по осколку. Я разжала ладонь, пальцы закостенели от слишком сильной хватки. У меня в руке лежал последний подарок Троя: к тёмной верёвочке цеплялась выделанная из дерева мордочка лѝса. Я улыбнулась — мне пришлось упрашивать его сделать такой подарок столько времени, и вот он, наконец, его преподнёс. На обратной стороне выцарапано лишь одно маленькое слово «помню». Этого я не просила, но теперь, стоило только прочитать его, как казалось, что это Трой говорит в моей голове. Помню! Моё новое заклинание, как знак того, что пусть система и стёрла меня, но я не перестала существовать. Кто-то ещё будет помнить обо мне. Я сжала в руке подвеску и закричала от злости и бессилия. Нужно наплакаться вдоволь, потому что потом, боюсь, у меня не будет такой роскоши. Я пнула ногой в дверь, забарабанила кулаками, но никто даже и не подумал отреагировать на это. Тогда я стала бить и пинать всё, что видела в этой мерзкой комнате, я не могла остановиться. Я продолжала орать и плакать, пока не упала от слабости. Ноги больше не держали меня. Что теперь будет? Я не хочу умирать.
Мы плавно едем по дороге. Машина почти не издаёт шума. По двум сторонам от меня сидят два охотника: у одного очень грубые черты, словно кто-то срезал ему лишнее, а второй, наоборот, лицом напоминает младенца. Довольно странная внешность! Мне всегда так хотелось увидеть охотников вблизи, вот и получила! В следующий раз стоит быть поосторожнее со своими желаниями!
Моя новая одежда вся чёрная и удобная. В руках я тереблю лямку рюкзака. Он полупустой, но это хоть что-то. Меня подташнивает от волнения, но в целом я сохраняю подозрительное спокойствие. Наверное, нет больше сил переживать, а может, меня просто чем-то опоили, чтобы я не вздумала орать посреди ночи на весь Город. Не знаю, плевать. Пошли они все в далёкую даль!
Машина мягко тормозит, и мужчина с лицом ребёнка первым выходит из салона.
— Вперёд! — командует он и на всякий случай нацеливает на меня автомат.
Интересно, что он думает, я могу сделать? Я издаю нервный смешок. Почему-то мне становится ужасно весело. Когда я вылезаю, мужик тыкает мне в спину:
— Двигай!
— А то что, убьёшь меня? — почему я не могу успокоиться? Мне так смешно. Вот дура!
— Надо будет, убью. А теперь шагай!
Ладно, господин злой ребёнок, шагать, так шагать. Нужно прийти в себя, в Пустоши нельзя терять разум. Они переговариваются с охраной. Чисто формальность, те уже давно предупреждены. Раздаётся лёгкий шум, ворота начинают открываться слой за слоем. Не знала, что у них несколько уровней. Теперь мне не смешно. Вообще не смешно, и даже не страшно. Слово «дико» куда лучше описывает всё моё состояние. Проход открыт, и нам представляется весь пейзаж ночной Пустоши. Я не двигаюсь, я не могу. Не могу! Но в спину опять тычут и подгоняют. Конечно, они хотят поскорее отгородить себя от её дыхания, от её глаз, хотят спрятаться за высокими стенами. Я послушно двигаюсь вперёд. Ощущение, будто во сне или как у восставшего мертвеца. Точно, я зомби. Только безвредный. Ещё несколько шагов, и я там навсегда. Как же страшно! Надо сделать что-нибудь, надо бежать обратно! Но повернусь, и меня ждёт смерть.
И вот я там. Ворота сразу зашумели, и я обернулась. Последний раз окинула взглядом Город, и створки захлопнулись, мой путь отрезан в буквальном смысле. Я всё ещё не могу повернуться к Пустоши, к Дороге лицом, но чувствую их взгляды на себе.
— Проваливай! — звучит сверху.
Я знаю, что охрана, стражи ворот наблюдают за мной, ждут, когда я исчезну за горизонтом. Может, всё-таки остаться здесь и подождать, когда меня пристрелят? Но я обещала Трою. Его лицо встаёт у меня перед глазами, деревянная лисица жжёт кожу, и я поворачиваюсь. Дорога тянется в темноту, по обеим её сторонам замерли заросли бескрайних лесов, и я иду. Не уверена, что сейчас на самом деле воспринимаю действительность. Мне страшно, как никогда раньше, но я иду, а в голове настойчиво стучит: «Помню, помню, помню, а это всё равно что живи!»
Глава 12
« — Нянечка, ты же нам не врёшь? Ты всё как по правде рассказываешь? — спросила маленькая Сэм. Её глазки округлены от любопытства, а сама она сжалась в комочек от страха, в тайне надеясь, что все рассказы — лишь обычные страшилки.
— Конечно, Саманта, я вам правду только и говорю. Лучше знайте всё о Пустоши, и больше никогда мне вопросы о ней не задавайте.
— Но какой же самый страшный секрет? — подала голос Алиса. Ей тоже страшно, но малышка храбро терпит и старается выглядеть уверенной.
— А самый страшный секрет, девочка, в том, что Пустошь не зря имеет имя. Она как живое существо: дышит, питается, растёт. Многие не верят, но я точно знаю, что она ещё и разумна. Да-да, она умнее, хитрее нас. Я уверена, что она даже может думать…»
В далёком-далёком королевстве жили-были король с королевой. Их любили и уважали люди, они жили в мире и счастье. Но одно омрачало их покой — у
