вижу жизнь писца храмового кебнета не лишена приключений.
— Мальчик одолел огромного крокодила, — опять громко похвалил его Анхатон, даже не подумав высунуть хотя бы нос из носилок.
Мальчик же покраснел от досады.
— Что ж, в таком случае вам здорово повезло, не так ли? — вокруг глаз старого жреца собрались тонкие морщинки, а губы расплылись в добродушной улыбке. И он стал похож на деда Гормери. До такой степени, что у молодого жреца сердце защемило. Вот ведь, прошло всего пять дней в разлуке, а он уже видит образы любимых домашних в совершенно чужих людях.
Чтобы скрыть чувства, он спросил по-деловому:
— Достаточно ли хорошо охраняются сокровища в храме?
Жрец мягким жестом подцепил его под руку и повел к приземистому строению, прилепленному к внутреннему забору:
— Уверяю вас, господин помощник писца кебнета, ничто в этом городе не является таким же непреступным как сокровищница бывшего храма Амона. К тому же сохранение чужих богатств в подземельях храма теперь единственный источник дохода для всех, кто раньше служил Амону. Вы думаете, мы станем относиться к своим обязанностям с пренебрежением?
— То есть храм теперь превращен в хранилище? — уточнил Гормери, ожидая подвоха от жреца враждебного храма.
— Великий царь Неферхепрура Эхнатон, да будет он жив, здрав и невредим, великой милостью своей позволил нам использовать стены храма на свое усмотрение. Конечно, только после того, как мы доказали свою преданность новому богу Атону. Зримое светило не нуждается в огромных зданиях и потаенных обрядах. Наоборот, он свет наш и радость. А старые постройки, ненужные Атону, мы используем для своих нужд. Мы сохранили школу писцов и врачевателей, мы все еще собираем неплохие урожаи фруктов, наша пасека лучшая в городе, в наших мастерских по-прежнему работают лучшие городские ремесленники, а в нашей сокровищнице любой горожанин может хранить свое добро за небольшую плату.
Да, теперь может. А раньше в этих золотых подземельях лежало столько золота и серебра, сколько даже у царя не было. За многолетние милости, которые сыпались на храм Амона с воцарения родоначальника династии Великого царя Джосеркара Аменхотепа, влияние жрецов и величие бога Амона неуклонно росло.
(Речь идет о легендарном основателе 18-й династии Аменхотепе I , который, объединив страну, освободил ее из-под гнета захватчиков-гиксосов. Аменхотепу I благодарные египтяне строили храмы и поклонялись более 1000 лет).
Этого ранее малоизвестного бога — покровителя Уаджа, осыпали почестями и богатствами не только цари и их приближенные, но по их примеру и все остальные. Храму Амона отписывали земли, делали крупные пожертвования, дарили привилегии по всей стране. И в конце концов, спустя более сотню лет, сев на трон, великий царь Эхнатон узрел, что половина его страны принадлежит храму Атона. Что, конечно, ни имеет никакого отношения к последующим событиям. И только совсем глупый человек или вероотступник найдет связь между величием и богатством храма Амона и тем, что молодой царь обрел нового бога, отца своего Атона. Позор таким мыслям и таким мыслителям. Их сердца из собачьего дерьма!
Четвертый забор они миновали под землей. Как, вероятно, и пятый с шестым. Шли они долго по длинному, прямому коридору, который освещали масляные лампы, стоявшие в нишах стен. Свет был настолько ярким, словно в них поместили не земной огонь, а частику небесного святила.
Время от времени путь им преграждали стражники. Но Верховный жрец отмахивался от них как от назойливых мух. Потом они прошли несколько толстых дверей, которые открывались только после условленных стуков колотушкой и, наконец, очутились в просторном зале неровной формы с четырьмя синими колоннами по углам. Хотя углы эти скорее походили на мягкие изгибы пещеры, которые создали вовсе не руки человека, а прихоть богов. За все время пути Гормери не проронил ни слова, а лишь взирал широко раскрытыми, полными удивления и восторга глазами на древние стены и проходы, на системы освещения и охраны. Все это казалось ужасно древним и вместе с тем удивительно современным. Выросший в городе, построенным всего 10 лет назад, молодой человек не мог видеть, как выглядит время. И сейчас стены, росписи, потолки и колонны, построенные его далекими предками, казались ему чудом. Ювелир Хепу, ходивший по этим коридором ни раз и ни два, только глаза закатывал и поджимал свои тонкие губы. А карлик и вовсе, похоже, уснул в носилках.
Пещера с неровными стенами и прямыми как штыри синими колоннами, больше походила на комнату отдыха. В ярком свете ламп бликовал небольшой водоем, окруженный зелеными растениями, усыпанными розовыми цветами. Гормери не удержался, подошел к одному из них и, наклонившись, потянул носом, желая распознать аромат подземных растений. Никогда он не видел, чтобы что-то цвело без солнечного света.
— Они не настоящие, — заметил Хепу таким тоном, словно это Гормери прибыл в столицу из деревни, а не наоборот.
Молодому и амбициозному писцу стало обидно и за то, что купился, и за то, что дал повод усомниться в пышности и богатстве родного Ахетатона.
Хорошо, что Аменхотеп быстро убедил стражников пропустить их в святая святых, где споры о постороннем стали неуместны. Карлику пришлось оставить носильщиков и пойти на своих двоих. Что он и сделал, сопровождая каждый свой шаг потоком непристойностей.
Миновав массивные двери, они очутились в комнате поменьше, куда им вынесли сундук с сокровищами ювелира. Тут активизировался вялый доселе Анхатон. Он выхватил из рукава свиток и, разложив его на деревянной подставке, принялся сверять написанное с тем, что находилось в сундуке.
— Ожерелье с аметистами и недопустимыми Тет, — бурчал он, а Хепу вытащил из недр сундука и разложил на полу старинное украшение, в котором присутствовали запрещенные символы.
— Кольцо Амона, диадема Изиды, серебряные браслеты с голубой глазурью и символами Амона.
Все эти значки Гормери выучил по долгу службы, ведь дознаватель обязан понимать, где правильное украшение, а где преступное. Иначе как бы он находил и обезвреживал староверов и их пособников.
— Статуэтка бога Мина, две памятные серебряные таблички Себека, Сосуд для масел с изображением бога Хапри, медальон жреца храма Осириса, статуэтка Инпу…
Вскоре на светлых плитках пола были выставлены и выложены несколько десятков мелких и крупных поделок из драгоценных металлов.
— Итак, — Анхатон подчеркнул ногтем под последней строкой списка, — Чего-то не хватает?
— Э… — ювелир Хепу заглянул в сундук, словно надеясь отыскать там что-то еще. Но темные недра преступно пустовали. А назвать пропажу он не решался. Вместо этого испуганно икнул
