на пустом месте разводить, дикого гремлина попробуй поймай, а уж о том, чтобы он добровольно пришел в гости сам… Ребята одумались, устыдились, построжели и принялись снова вспоминать-тренироваться. Дикий гремлин стоял возле стола и ехидно скалился, ловя на себе пугливо-робкие взгляды.
Невилл пыхтел и тужился, по его красному лицу стекал пот, Гарри, искренне жалея друга, придвинулся к нему и шепнул в розовое ухо:
— Расслабься. Вспомни фестрала-пегаса…
Невилл потрясенно моргнул, ахнул, и с кончика его палочки сорвалась спираль серебряного дыма, которая спустя миг сформировалась в великолепную крылатую лошадь. Серебряная тень проскакала-пролетела по классу, совершила полный круг и, вернувшись к хозяину, растворилась в воздухе.
Остальным не так везло, но пример Невилла здорово всех подбодрил, и они очень старались. Кричали «Экспекто Патронум», махали палочками и отчаянно хотели научиться вызывать Патронуса, потому что многие их видели, у многих родители пользовались Патронусами, отправляя с ними всякие-разные послания и предупреждения. И конечно же, дети тоже хотели такого же друга, защитника и гонца. Наконец получилось у Рона, из его палочки выскочил терьер. В отличие от Невилла Рон не растерялся, а сразу натравил Патронуса на гремлина, серебряный терьер, подскочив к нему, крепко цапнул за ногу и, пятясь, поволок того к Рону. Вот тут Рон малость подрастерялся, глупо заморгал, Грюм хохотнул и весело крикнул:
— Имя ему дай! Не тормози, парень!
Секундное замешательство, и Рон оглушительно рявкнул, зовя то ли терьера, то ли гремлина:
— Даффи, ко мне!
Раздался сдавленный вопль, серебряный пёс расползся в такой же серебряный туман, полностью скрыв гремлина, а когда он рассеялся, на месте рослого монстрика лежал новорожденный эльф-домовик. Вот он шевельнулся, сел, поднял голову, расправил ушки-лопушки, посмотрел на Рона прозрачными глазами цвета янтаря и робко квакнул:
— Хозяин звал Даффи?
Это будет отличный подарок для вечно занятой Молли Уизли, вы не находите?
Тринадцатая глава. Ночь небесной дискотеки
Уроки зельеварения у первых-вторых и четвертых курсов проводились по пятницам. Первые — утром и после обеда, а четвертый должен был пойти на урок во второй половине дня, перед ужином. Таким образом, со вторника по пятницу Северус успел налюбоваться на крашеных подростков и теперь почти даже не вздрагивал при виде их. Хотя, по правде говоря, из всех хогвартских профессоров именно Снейп и не удивлялся экстравагантной внешности ребят. Ну да, ну да… кто бы говорил. Просто никто не видел Северуса в ночном клубе на молодежной дискотеке, лохматого, в коже и ошейнике, танцующего в обнимку с Дженни и гитарой и наяривающего тяжелый рок под грохот барабанов… А может, и к лучшему, что не видели? Не знаю, но детям бы понравилось, если бы они увидели новый маггловский имидж грозного профессора.
Войдя в класс, Гарри разложил-приготовил предметы для урока и влюбленно уставился на профессора Снейпа. Ну не мог он с собой ничего поделать, тем более что папа был так близко.
Слегка нервничая от любящего взгляда Гарри, Северус начал урок, ввел короткий инструктаж, взмахом палочки вывел на доске рецепт зелья и велел приступать. Приступили. Ученики начали толочь в ступках змеиные зубы и сушеную крапиву, взвешивать дремоносные бобы и стручки прыгучей фасоли. Снейп внимательно следил, стараясь не обращать внимания на неадекватного Поттера, который то и дело вздыхал и бросал на него теплые взгляды, полные нежности и обожания, — да что с ним такое, уж не гей ли он? Вот не было печали… Отработку ему назначить, что ли, от греха подальше, авось остынет после чистки семнадцатого котла. Остальные пока ничего не замечали, ну, разве что Гермиона да Драко приметили странные взгляды Гарри, которые тот бросал на профессора, но благоразумно помалкивали, мало ли, вдруг каверзу какую-нибудь задумал, а они своим вмешательством провалят план, ещё подведут своего друга.
Конечно, у Гарри было достаточно много времени, чтобы обдумать данную проблему со всех сторон, как подобраться к отцу. Он припомнил все нюансы их общения, совместные приключения, тяжеловатую реакцию Снейпа на скабрезные шуточки Залзана, этого вредного василиска. Но в конце-то концов, они оба прошли испытания на ура, не прокляли и не прибили друг друга. Так вот, Гарри долго ломал голову, долго думал-гадал, как папе сообщить про себя. И не придумал ничего лучшего, кроме как подсунуть ему письма. Ну а что? Сам-то Гарри про отца из писем узнал, так почему бы и Снейпу про сына точно так же не узнать? Осталось только проследить, чтобы профессор эти письма прочел и оценил.
Урок закончился. Рон получил очередную порцию профессорского неудовольствия, Невилл штрафные пять баллов и новое словосочетание «косорукий губошлеп». Сопровождаемые злобным молчанием и неодобрительным, гневным взглядом профессора, ученики спешно собрались и лихорадочно-быстро покинули класс. Гарри, однако, не торопился вслед за ними, он не спеша и миролюбиво собирал свою сумку, тихо намурлыкивая себе под нос какую-то мелодию. Северус вздернул брови — о чем-то поговорить хочет? — и нетерпеливо спросил:
— Что вы хотите мне сказать, мистер Поттер?
Мурлыканье стихло, Гарри закопался в сумку и, вынув пачку пергаментов, выпрямился. Подойдя к столу преподавателя, странно глянул на профессора и протянул их ему со словами:
— Это мне тётя прислала, прочтите сперва вот это, от Сириуса, а потом вот это… от Лили.
Северус поморщился, услышав ненавистное «Сириус», но после слова «Лили» молча протянул руку и взял письма…
Гарри же, убедившись, что профессор действительно читает, тихо смылся, здраво рассудив, что такие открытия из прошлого лучше совершать в одиночку — больше простора для размышления, знаете ли.
Северус не поверил, перечитал про бесплодие оленя Поттера ещё раз, потом ещё раз, и ещё… Строчки не менялись, пришлось поверить, также пришлось поверить и в то, что про родного отца расскажет Лили. Но беря в руки второе письмо, Северус не увидел строчек, перед его внутренним взором встала та картинка из далекого прошлого…
Ноябрь семьдесят девятого года выдался довольно слякотным, снега не было от слова «совсем», и Лили, выросшая на пороге его домика в Паучьем Тупике, была совершенно мокрая, почему-то она забыла про Чары Зонтика… Пришлось отогревать продрогшую подругу, сушить её мокрые волосы и верхнюю одежду и отпаивать горячим чаем с мелиссой. Зачем и почему она пришла, Северус не спрашивал, потому что, как в детстве, Лили могла прийти просто так. И как в детстве, она боялась грозы, а гроза в ту ночь за окном разыгралась нешуточная — грохотал гром, с визгом высверкивали молнии, словно сама погода решила устроить дискотеку с бэк-металлом. Небесные бас-гитаристы с барабанщиками тогда
