прямо в День Явления, отказывался покидать стены Нолиджа, сидел над книгами, цепляясь за них как за спасительную соломинку. И кажется, боялся.
Это в планы Эбигейл не входило, ей он нужен был с ясной головой и бесстрашным сердцем.
* * *
Джон выглянул в окно и удивленно поднял брови:
– Странно, мне казалось, что мы должны проехать дальше. – Он покачал головой, но добавить ничего не успел: кучер открыл дверцу.
– Простите, милорд, сэр, леди, – виновато произнес слуга, ссутулив плечи, – но у крыльца уже стоит другая карета! Сейчас она отъедет, и я подвезу вас!
– Другая карета? – поразилась Бетани.
– Я должен ждать у порога собственного дома? – возмутился Джон Джошуа.
– Вы пригласили кого-то еще? – уточнил Кристофер.
Голос его напряженно дрогнул, что не укрылось от Бетани. Она покачала головой, накрыв ладошкой пальцы Кристофера и отчаянно надеясь, что этот интимный жест ускользнет от внимания брата. Кристофер аккуратно высвободил руку, даже не повернув головы. Щеки Бетани вспыхнули от стыда и возмущения, и она поспешно отвернулась, закусив губу.
«Я же просто хотела его подбодрить! Почему же он так холоден?»
Карета дернулась и покатилась, чтобы через минуту остановиться снова.
– Мы дома! – торжественно провозгласил Джон, сам распахнул дверцу и соскочил на землю.
На крыльце их уже ждали: родители, слуга и незнакомая девушка. Бетани выбралась из кареты следом за братом. В ту же минуту она вдруг увидела, как разгладилось напряженное лицо Кристофера, как тревога в глазах сменилась радостью, когда незнакомка присела в вежливом книксене, приветствуя их. Он был рад этой девушке. Он был рад ее появлению так, как должен был радоваться встрече с Бетани!
Она снова посмотрела на нежданную гостью: удивительные золотистые волосы, уложенные в высокую прическу, спадали на спину завитыми локонами; лоб с изящной небрежностью скрывала шляпка-ток, украшенная страусиными перьями в цвет платья.
«Файрбрик! Какой богатый бордовый оттенок! – ахнула про себя Бетани. – Самый модный цвет сезона!»
– Добро пожаловать в Линкост-хаус! – Отец протянул руку Кристоферу, улыбнувшись. Мать благосклонно кивнула и присела в реверансе:
– Милорд, благодарим, что согласились посетить наш дом.
– Прошу вас, не стоит. – Кристофер пожал руку ему и кивнул ей. – Это я должен благодарить вас за гостеприимство. Я…
– Мама, отец! Прошу вас, представьте нам очаровательную незнакомку! – не выдержал Джон. Еще при первом взгляде на гостью у него явно перехватило дыхание.
От его бесцеремонности родители тут же осуждающе нахмурились, а вот девушка, похоже, была рада такому повороту. Она подняла голову, и на ее нежно-земляничных губах заиграла улыбка.
– Что за манеры, Джон Джошуа Кеннет! – строго произнес отец, но брат не сводил взгляда с гостьи. Ничего не оставалось, кроме как смириться с нарушением этикета. – Эту леди зовут Эбигейл Айвз. Она наша гостья из Кентинленда! Мой хороший знакомый порекомендовал мисс Айвз остановиться у нас, а нам ее – как чудесную и необременительную постоялицу. Мистер Кристофер Мэллоун, граф Мэллоун.
Представленный склонил голову.
– Мой сын – Джон Джошуа Кеннет.
– Рад знакомству, мисс!
– Моя дочь – Бетани Кеннет.
Айвз повернулась к Бетани, и сердце той замерло. У незваной гостьи оказались жуткие глаза: узкий зрачок прорезал синюю радужку, словно змеиный. Но никого это не смущало! Никто не замечал, что бок о бок с людьми стоит не человек, а чудовище!
Мисс Айвз все усмехалась, выжидающе смотря на Бетани. Та оторопела, повернулась к матери, потом к отцу, но на их лицах читалось лишь вежливое недоумение из-за отсутствия манер и у этой хрупкой веточки семейного древа. Бетани обернулась на брата. Тот тоже не замечал ничего странного. Пауза затягивалась.
– Я… – голос не слушался, – тоже очень рада… знакомству с вами…
– Ну что ж, прошу всех проследовать за нами! Ужин будет подан в столовой через полтора часа. А сейчас Ленни, – мистер Кеннет сделал паузу, чтобы слуга поклонился сначала Кристоферу, а потом мисс Айвз, – проводит вас к вашим комнатам.
Дверь со стуком захлопнулась за спиной Бетани, запирая ее в одном доме с чудовищем, которое, кроме нее, никто не разглядел.
Даже Кристофер.
Глава 2
Едва слуга покинул его, Кристофер потянулся, снял надоевшие перчатки и швырнул их на комод. Туда же отправились сюртук, жилет, галстук. Он подошел к зеркалу, которое чуть запотело из-за стоящего рядом тазика с горячей водой. Цокнул языком и слегка шевельнул кистью, на которой уже набирала цвет наперстянка. Воду покрыла корочка льда, но тут же исчезла, оставив после себя ароматы мяты и морозного утра. Кристофер наклонился и, зачерпнув в ладони приятно-студеной воды, плеснул ее в лицо. Сразу стало легче.
Двое суток тряского путешествия дались ему трудно: он не знал, о чем говорить со спутниками, да и не хотел. Июнь выдался теплым, и Кристофера тяготила повисшая в карете духота, от которой не спасали даже открытые окна. Как только экипаж начинал ехать быстрее, чтобы создать хоть какой-то сквозняк, Бетани укачивало, и они снова едва плелись. В общем, Кристофер рад был умыться, сменить дорожную одежду на свежую и поспать на нормальной кровати, не просыпаясь от храпа Джона Джошуа. Может, хоть здесь кошмары о дороге к замку эльфа его оставят? Каждую ночь в карете, едва провалившись в сон, Кристофер снова оказывался в заколдованном лесу. Деревья обступали его, терновник царапал кожу, колючие цепкие лозы хватали за ноги и пытались утянуть за собой – в темноту и безвременье. Отдыха такой сон не давал.
Да еще Бетани. Кидала на него томные взгляды, наивно полагая, что он их не видит. Не могла же она влюбиться в него? Кристофер помнил, как она утаскивала его играть в сад, когда он хотел читать, но всегда, затаив дыхание, слушала его пересказы историй Дали. Однажды на пикнике они даже разыграли для родителей сценку с получением меча Синеоким от Девы Озера… Джозеф тогда поднял их на смех и принялся дразнить, а Бетани разозлилась и назвала его дураком. Кристофер усмехнулся: детские воспоминания будили в его душе тепло, но, кажется, для Бетани они значили намного больше.
Он набрал еще воды в горсть и снова плеснул в лицо, посмотрев в зеркало.
– Даже не вздрогнул! – улыбнулось отражение Эбигейл.
Она была в сорочке на манер мужской и просторных штанах. Расстегнутый ворот являл взгляду ключицы, в ложбинке меж которых уютно устроилась алмазная капелька-подвеска на тонкой, словно паутинка, цепочке.
– Ты не сказала, что тоже приедешь. – Кристофер взял протянутое полотно и вытер лицо.
Экстравагантный наряд фэйри его не удивлял, хотя взгляд нет-нет да тянулся к вороту. Кажется, Эбигейл это знала и нарочно играла с ним.
– Я же убедила тебя принять их приглашение. – Она пожала плечами и присела на кровать, вытянув ноги. – Но я не знала, зачем тебя приглашают, не хотелось бы снова встретиться с Айделами.
– Подозревала, что они могут быть замешаны, и все равно уговорила меня? – Кристофер вздернул бровь.
– Мне почему-то кажется, что наши пути еще пересекутся. Но не здесь.
– Можно уезжать? – Кристофер сел рядом с Эбигейл.
Ее смех рассыпался по комнате колокольчиками.
– Ну уж нет! Ты слишком замкнулся в себе! Тебе просто необходимы смена обстановки и немного волшебных приключений!
Кристофер с сомнением посмотрел на нее. Он был твердо уверен, что «волшебных приключений» и их последствий ему с лихвой хватит до конца жизни. Все эти чудеса имели только одно закономерное следствие – смерть невинных людей.
Эбигейл снова рассмеялась, а потом неожиданно затихла, и в глазах ее зажегся проказливый огонек. Миг – и она исчезла из комнаты, будто ее и не было. Лишь тонкий аромат ванили таял в воздухе.
* * *
Бетани решительно шагала по коридору мимо гостевых спален, к лестнице и дальше – в малую гостиную, где ее мать имела обыкновение проводить время до ужина. Из комнаты Кристофера донесся звонкий девичий смех, и Бетани сбилась с шага. Она там? С ним?!
Первой мыслью было тихонько замереть у двери и прислушаться, но здравый смысл возобладал, и Бетани, чеканя шаг, отправилась дальше. Гнев придавал решимости для разговора с матерью.
Комната Эбигейл располагалась у самой лестницы. Дверь оказалась приоткрыта.
«Даже закрыть не потрудилась, когда к Кристоферу побежала!» – фыркнула про себя Бетани, борясь с искушением заглянуть внутрь и удостовериться, что гостьи там нет. Но когда искушение почти победило, из-за двери донеслось пение:
Юной совсем бедняжка была,
Когда ее мать
