Книга Дирижабль осатанел. Русский дада и «адские» поэмы - Борис Юлианович Поплавский

кривлялись, пели соловьями,Смеялись над угрозами весны,Ругались непонятными словами.О уезжайте, о зачем мозолитьОсмысленные глазки северян.Шикарным блеском золотой франзолиЗачем входить голодным в ресторан[49].Зачем показывать фигуру, что пальцамиНам складывает ветер дальних мест.Зачем шуршать деньгой над подлецами,Что более всего боятся звезд.

204.

Валериану Дряхлову

Синевели дни, сиреневели,Тёмные, прекрасные, пустые.На трамваях люди соловели,Наклоняли головы святые.Головой счастливою качали.Спал асфальт, где полдень наследил.И казалось, в воздухе, в печалиПоминутно поезд отходил.Загалдит народное гулянье.Фонари грошовые на нитках,И на бедной, выбитой полянеУмирать начнут кларнет и скрипка.И ещё раз, перед самым гробом,Издадут, родят волшебный звук.И заплачут музыканты в обаЧёрным пивом из вспотевших рук.И тогда проедет безучастно,Разопрев и празднику не рада,Кавалерия в мундирах красных,Артиллерия назад с парада.И к пыли, к одеколону, к поту,К шуму вольтовой дуги над головойПрисоединится запах рвоты,Фейерверка дым пороховой.И услышит вдруг юнец надменныйС необъятным клёшем на штанахСчастья краткий выстрел, лёт мгновенный,Лета красный месяц на волнах.Вдруг возникнет на устах тромбонаВизг шаров, крутящихся во мгле.Дико вскрикнет чёрная Мадонна,Руки разметав в смертельном сне.И сквозь жар ночной, священный, адный,Сквозь лиловый дым, где пел кларнет,Запорхает белый, беспощадныйСнег, идущий миллионы лет.1926

205.

Сергею Шаршуну

Надо мечтать! Восхищаться надо!Надо сдаваться! не надо жить!Потому что блестит на луне колоннада,Поют африканцы, и пропеллер жужжит.Подлетает к подъезду одёр Дон Кихота,И надушенный Санчо на красном осле.И в ночи возникает, как стих, как икота:Беспредметные скачки, парад и балет.Аплодируют руки оборванных мельниц.И торговки кричат голосами Мадонн.И над крышами банков гарцует бездельник,Пляшет вежливый Фауст, святой Купидон.И опять на сутулом гробу лошадиномВ лунной опере ночи он плачет, он спит.А ко спящему тянутся руки ундины,Льются сине-сиреневых пальцев снопы.На воздушных качелях, на реях, на ниткахПоднимается всадник, толстяк и лошак,И бесстыдные сыплются с неба открытки.(А поэты кривятся во сне натощак.)Но чернильным ножом, косарём лиловатым,Острый облак луне отрубает персты.И сорвавшись, как клочья отравленной ваты,Скоморохи валятся чрез ложный пустырь.И с размаху о лёд ударяют копыта.Останавливаются клячи, дрожа.Спит сиреневый полюс, волшебник открытый,Лёд бессмертный, блестящий, как белый пиджак.В отвратительной неге прозрачные скалыФиолетово тают под ложным лучом,А во льду спят замёрзшие девы акулы,Шелковисто сияя покатым плечом.И остряк путешественник, в позе не гибкой,С неподвижным секстантом в руке голубой,Сузив мёртвый зрачок, смотрит в небо с улыбкой,Будто Северный Крест он увидел впервой.И на белом снегу, как на мягком диване,Лёг герой приключений, расселся денщик,И казалось ему, что он в мраморной ванне,А кругом орхидеи и Африки шик.А над спящим всё небо гудело и выло,Загорались огни, полз прожектора сноп,Там летел дирижабль, чьё блестящее рылоРавнодушно вертел чисто выбритый сноб.И смотрели прекрасные дамы сквозь окна,Как бежит по равнине овальная тень.Хохотали моторы, грохотали монокли,И вставал над пустыней промышленный день.

206. Человекоубийство

Уж ночи тень лежала на столе(Зелёная тетрадь с знакомым текстом.)Твой взгляд, как пуля, спящая в стволе,Не двигался; ни на слово, ни с места.Судьбой ли был подброшен этот час,Но в нищенском своём великолепьеРос вечер, ширились его плеча.(Дом становился от часу нелепей.)Но руки протрезвились ото снаИ, разбежась, подпрыгнули к рояли.В окно метнулась грязная веснаВ штанах с косой, но мы не отвечали.Удар по перламутровым зубам,Прозрачной крови хлёст в лицо навылет.Из ящика пила взвилась к гробам,Толкается, кусается и пилит.Летят цветы за счастье, за доску,И из жерла́ клави́рного, из пе́чиПрочь вырываются, прокля́в тоску,Отрубленные головы овечьи.Выпрыгивают ноги в добрый час.Выскальзывают раки и клешнёюХватают за нос палача-врача,Рвут волосы гребёнкой жестяною.И снова отвращаются назад,Назад стекают, пятясь в партитуру,Пока на красных палочках глазаЛистают непокорную халтуру.Но вдруг рояль не выдержал, не смог.Подпрыгнул и слоновыми ногамиУдарил чтицу, животом налёг,Смог наконец разделаться с врагами.И грызть зубами бросился дугой.Взлетела челюсть, и клавиатураВошла в хребет с гармонией такой,Что содрогнулась вся архитектура.Выплёвывая пальцы, кровь меча,На лестницу ворвалось пианино.По ступеням слетело, дребенча,И вырвалось на улицу и мимо.Но было с нас довольно. Больно с насСтекали слёзы, пот и отвращенье.Мы выползли в столовую со сна,Не мысля о погоне ни о мщенье,Мы выпили паршивого вина.2. VI.1926

207. Музыкант нипанимал

Скучающие голоса летали,Как снег летает, как летает свет.Невидный собеседник был согласен.(За ширмами сидели мудрецы.)А музыкант не нажимал педали.Он сдержанно, убийственно ответил,Когда его спросили о погодеВ беспечных сверхъестественных мирах.Как поживают там его знакомства,Протекции и разные курорты,И как (система мелких одолжений)Приходит вдохновение к нему.А за роялью жались и ревелиЗатравленные в угол духи звука.Они чихали от шикарной стужи,Валящей в белый холодильник рта.Они летали, пели, соловели,Они кидались, точно обезьяны,Застигнутые пламенами снега,Залитые свинцовою водой.И медленно валились без изъянаВ оскаленные челюсти рояля.В златых зубах жевались на убой.

«Музыкант нипанимал» с правкой Н.Д. Татищева

О муза зыка! музыки корова!Какая беспощадность в сей воздушнойБездушной гильотине-танцовщице,Которая рвалась, не разрываясь,В блестящих дёснах лаковых лилась,Вилась впотьмах, валила из фиалаИ боком пробегала, точно рак.1926

208.

Илье Зданевичу

Микроцефалы и долеоцефалыДруг друга не поймут они врагиА ты им вместе пела баловалаИ здесь одни назначила торгиВсё с молотка спускается сбегаетКак с лестницы сбегает господинЛюбви любви аренда дорогаяОгня огня опальные следыУвы бегут Омировы преданьяАреевы решительные сныУлиссовы загробные свиданьяЕленовы волосные волныВсё это будет не приподнимаясьНе возмущаясь уплывать тудаТуда где руки белые ломаяТанцует сон неведомо кудаБеспочвенно безветренно бесправноПадёт твоя рука на крупный дождьИ будет в мире тихо благонравноРасти пустая золотая рожьСкакать года как воробьи над каломИ раки петь: сюда балда сюдаГде изумрудный яд на дне бокалаТанцует не предчувствуя вреда1926

209. Dionisus au Pole Sud

A.A.B.

Revue en un acte

Personnages

Marie – Solveig – Hélène – Venus – Anne – principe femme dans la nature. Marie alias “Sophie” – Sephira devenant par refraction Sophie Achamot âme humaine

Jesus – Dionisus – principe androgyne corrélation du passif et de l’actif. Christ non encore né – conscience humaine – ratio

Ange

Voyageurs

snobs etc.

Розовый крест опускался от звезд.Сыпались снежные розы окрест.Путник, не тронь эти странные розы,Пальцы уколешь шипами мороза.Милый, не верь ледовитой весне,Всё это только лишь розовый снег…В розовом фраке волшебник ХристосТам собирает букеты из роз.Вечером выползли толстые раки,В проруби призрак в сиреневом фраке.Утром хихикали красные груди,Сонно лежали убитые люди.Чу, по шоссе, точно палец по Торе,Едет за сыном мадонна в моторе!Как на холсте Одильона Редона,Скачет в карете красотка мадонна.Но опускается занавес снега,Загромождает дорогу телега.Ангел-шофёр, подымись над дорогой(Нерасторопны лакеи у Бога.)Но хохотал огнедышащий поезд.Дева Венера срывает свой пояс;Шубу снимает Диана во сне,Ева стремительно сходит на снег.Дива, опомнись, проснись, обернись,Умер в хрустальных цепях Адонис.Он утонул, белозубый охотник,Плачет отец его, Праведный Плотник.Но, как спортсмен, как кочующий жид,Сольвейг-мадонна на лыжах бежит.Брызжет сиянье на нежную леди,Анну-Диану боятся медведи;В разнообразном холодном сияньеПризрак скользит по стране без названья,Там, где себя устрашается голос,Что произносит фамилию «полюс».И наконец под горой из стеклаВидит Елена два белых крыла,Зрит полосатое знамя и звёздыСквозь неподвижный разреженный воздух.Дом, воплощение неги и скуки,Запахи кухни и трубные звуки…И в полосатой зеркальной стенеВидит она, как в прозрачном вине,Ходят прекрасные дамы и лорды,Н́ежны, хол́одны, прелестны и горды.По бесконечным гостиным кочуют,В розовых платьях бесстрастно