помочь Гору.
Он не очень понимал, сколько провёл тут времени. И смутно помнил, что, наверное, стоит вернуться. Но он ведь должен что-то найти? Отыскать? Анубис не помнил, что именно.
Это клиника, психиатрическая клиника. За окном, забранным решёткой, ночь. Анубис сидит на кровати. Тощий, без пирсинга, со встрёпанными волосами, кажущийся совсем юным.
Он давно здесь находится.
У окна стоит Сет, смотрит во двор и привычным движением достаёт из кармана белого больничного халата пачку таблеток, закидывает пару штук в рот.
– Ты всё ещё его видишь? – спрашивает Сет. – Брата.
– Мой брат мёртв.
– Как и Гадес.
– Мне жаль.
На самом деле, Анубису не жаль. Он не испытывает никаких эмоций. Одну глухую, выжигающую тоску, в причинах которой и сам не желает разбираться.
– Нам хватит смертей, – заявляет Сет, поворачиваясь. – Я останусь на ночь здесь. Присмотрю за тобой.
– Ты не делаешь лучше.
– Я пытаюсь помочь. Это фантазии, никаких богов не существует, только клиника.
Сет говорит что-то ещё о диагнозах и галлюцинациях, но Анубис его не слушает. Ему кажется, волос касается тёплый осенний ветерок, а на кровати блестят несколько золотистых искр.
– Воробушек?
Вдох.
Выдох.
Анубис ненавидел эти сны о психушке, но они были привычны, он мог с этим справиться.
Его изнанка – это бесконечные комнаты, убранные в бордовых тонах. Поворачивая очередную ручку, толкая обитую бархатом дверь и переходя дальше, никогда не знаешь, что там обнаружишь.
– У тебя должна быть цель на изнанке, – говорил Осирис. – Иди туда с целью. Иначе забудешь, что делаешь, и можешь потеряться.
От густых красных тонов веяло тревожностью. Но больше всего беспокоила не эта кровавая дымка. Музыка. Слегка шипящая, старая пластинка, женский голос повторял несколько нот, и это звучало как мелодия для призраков. Старинная песня из фильма ужасов, где мужчины танцуют в потрёпанных фраках, а женщины в припылённых шёлковых платьях. И там, где руки не прикрыты перчатками, проглядывают кости и иссохшие лоскуты кожи.
Анубис открыл очередную дверь, но теперь тут оказалась не психушка. Изломанные, мёртвые тела, в которых он легко узнал Сета, Нефтиду, Амона, других богов. Посреди них, прямо на испачканном кровью полу сидел Гор. Он поднял голову и в упор посмотрел разными глазами:
– Ты убил их.
Что-то новенькое. Обычно на его месте сидел Амон.
– Они доверяли тебе, Инпу. Верили в тебя. Зря, ведь так? Ты не умеешь отдавать, ты постоянно берёшь. Может, у тебя больше общего с Луизой, чем ты думаешь? Ты такая же бездна, как и она. Проклятая чёрная дыра, которая способна поглощать, но не может ничего отдать взамен.
– Я всё это знаю, – зло ответил Анубис. Осторожно перешагнул через чьё-то тело, не смотря. – Придумай что-нибудь новое.
Двери открывались и закрывались, комнаты под одну и ту же мелодию сменяли друг друга.
Он забыл, зачем пришёл сюда.
Он не помнил, какая дверь ведёт на выход.
В любом случае стоит убираться отсюда, если он не хочет потеряться. Из-за чего бы он ни пришёл сюда изначально, теперь стоит уходить.
Анубис замер на пороге новой комнаты. Это не было выходом, но и видение изменилось. В пустой комнате, обитой бордовым, в центре сидел Амон. Потерянный и потухший, каким видел его Анубис, когда тот вернулся. Теперь на месте его глаз были ужасные раны, а на щеках застыли кровавые дорожки.
Закрытая дверь за спиной казалась твёрдой и такой устойчивой. Анубис ощущал себя усталым.
– Хватит, – прошептал он, хотя прекрасно знал, что сейчас нет Осириса, который сможет вывести его в Дуат, как раньше.
Видение Амона подняло голову, а вслед за ней и дрожащую руку:
– Инпу? Пожалуйста, не оставляй меня одного.
Анубис прекрасно понимал, что если он приблизится и коснётся Амона, поверит ему, то увязнет ещё глубже. Но и смотреть на друга было невыносимо.
– Пожалуйста, Инпу…
За спиной Амона появился Осирис. Такой, каким его запомнил Анубис, суровый, с морщинкой между бровей:
– Ты разочаровываешь меня.
Раньше образ Осириса не появлялся на изнанке Дуата. И вот так вместе друг с другом видения обычно не оказывались. Это оказалось настолько неожиданно, что Анубис сказал первое, что пришло в голову:
– Я скучал.
Осирис покачал головой и растворился красноватым дымом под звуки той же навязчивой мелодии. Она не прекращалась ни на миг.
– Пожалуйста… не оставляй меня одного…
Медленно Анубис сполз по двери вниз, на пол, не в силах оторвать взгляд от месива на том месте, где должны быть глаза Амона. Который продолжал шептать:
– Мы смотрели не туда. Геката не стремится к власти. Ей не нужны миры мёртвых. Надо понять, чего она хочет. Пока не стало слишком поздно.
Эту мысль Анубис запомнил, он понимал, что она может быть важной, в Дуате ведь есть ответы… хотя никак не мог вспомнить, почему это важно. Он смотрел на Амона, слепо шарящего по алому ковру.
– Воробушек.
Нахмурившись, Анубис посмотрел по сторонам, но Гора не видел. И в то же время ощущал его и Нефтиду. И чёткий приказ Амона, который заставлял вставать и двигаться вперёд.
Амон – глава пантеона, и он приказывал явиться.
Обойдя безглазую фигуру, Анубис раскрыл новую дверь, шагнув. Он тут же начал теряться в красном тумане, не мог понять, куда двигаться. Обычно выход находился легко, Анубис шагал словно под водой, но точно вперёд. А тут вокруг дым, за который он не мог ухватиться.
Найти дорогу.
– Инпу, да чтоб тебя, где ты?
Сет оставался маяком. Чем-то твёрдым, к чему Анубис возвращался, в чём мог быть уверен. Сет – единственное постоянное в жизни, несговорчивый и грубоватый, но больше отец, нежели Осирис.
Кто никогда не оставлял.
Анубис вынырнул из тумана, ориентируясь на Сета. И через мгновение ощутил его силу бури. Тусклый свет комнаты вокруг и голоса вместо навязчивой мелодии изнанки. Сил говорить у Анубиса не осталось, он уткнулся лбом в Сета, ощущая, что тот реальный. Шелестящий меж пальцев песок.
– Ему надо отдохнуть, – голос Гора. – Это нормально.
Анубис не сомневался, что именно это он и собирается сделать.
9
Гадесу снилась кровь.
Он стоял на вершине одной из открытых площадок Подземного мира. Смотрел на город, изгибы мостиков, раскидистые деревья, многочисленные переходы и топорщащиеся башни. Он видел свою привычную обитель, часть себя самого.
Но всё застилал тяжёлый запах железа. И привычные фиолетовые искры прибивала густая алая кровь.
Она лилась с неба. Дождь, которого не было и не могло здесь быть. Алые капли, стекавшие по камням и
