было не выхватив меч.
— Местная школа убийц. На простых людей нападают редко, чаще заказы выполняют. Но их специализация — похищение детей. В деревне, где я работал, несколько семей лишились своих из-за них. Всему виной работорговцы. За детей платят много, особенно извращенцы. А раб есть раб. Клеймо поставят, и ты уже не человек, кем бы ты ни был. Там даже законы императорского двора тебя не защитят.
— Я начинаю сожалеть, что не убил тех двоих... — сказал я, прищурившись.
— И правильно сделали, господин — Кафка продолжил — они сами выращены из подобных детей в большинстве случаев. А если убьете кого из них — то они как звери, все набросятся на убийцу. Благо, не злопамятные, или вся стража местных поселений уже мертвой лежала бы.
— Фуго, держись ближе, — Сабуро посмотрел на ребенка, чьи глаза бегали по округе.
Тот лишь кивнул и плотнее прижался к нам. Кафка сделал шаг назад и запер за нами дверь.
— Проще переждать нападение. Если начать геройствовать, нас убьют на месте...
Он продолжал что-то говорить, но я этого уже не слышал. В моей груди что-то вскипало. Я прокручивал мысли о детях, работорговле, похищениях и наемных убийствах. Передо мной дрожала Фрея, державшаяся за Сабуро, сторожившего вход со стороны купален. В голове крутились мысли о правильном поведении во время терактов. Лучше не высовываться, не геройствовать и сохранять спокойствие. Тогда будут шансы сохранить больше жизней. Но вместе с тем в груди что-то жгло и горело. Это были не мои чувства, а чувства Ризадо. Глаза закрыла пелена ярости, кулаки сжались. В какой-то мере я его понимал. Терпеть подобное со стороны совершенно безнаказанной преступной группировки просто... отвратительно. Они прервали наш отдых. Напали на Фрею. Угрожают деревне, где нас приняли с уважением и теплотой. Мое раздражение в один момент стало резонировать с телом Ризадо. Мысли? Чувства? Я не знаю, что было дальше. Лишь помню, как снял с пояса меч и дал в руки Кафке.
— Говоришь, их нельзя убивать? Не буду. Присмотрите за Фуго и не высовывайтесь, — Я прошел в купальню и выпрыгнул за забор.
Почему-то это было даже легче, чем у тех акробатов. Легкий толчок ногами. Я погрузился в воспоминания, стоя уже за забором.
"Ты дракон огня, Ризадо. Помни об этом.. — теплый голос пожилого мужчины, всплыв из памяти, говорил за моей спиной. — Твоя сила истекает из чувств. Темных, светлых... Сила тем больше, чем ярче и отчетливее эти чувства. В жизни будет много разных ситуаций, когда тело будет переполнять сила, разум переполнят ярость или эйфория. Лишь безмятежность и сила духа позволят подчинить силу. Потому сосредоточься!"
В воспоминаниях щелкнул удара плетью, и холодок пробежал по моему плечу. Видимо, учитель был человек добрый, но жесткий. Однако, даже так, я не мог заставить себя успокоиться до конца. Слишком сильно влияние моей души на тело. Или мой дух слишком слаб для него? Не важно. Важно, что мое желание сбылось, и тот шиноби разбил голову о камень, падая с забора. Сбежавший спрятал раненного в траве, но я нашел его раньше.
Подхватив еле дышащее тело, я пошел к центру деревни, где решил попробовать вновь крикнуть тем «двойным» голосом. И у меня вышло. Я издал оглушающий рев, который заставил бегающих ниндзя обратить на меня внимание. Они увидели у меня на плече их товарища и тут же кинулись ко мне.
— Словно животные, да... — Что-то из мыслей просачивалось вслух, — Я никого не убью сегодня. Никого не убью.
Тело дрожало, а рефлексы Ризадо пока даже не пытались проявляться.
Я уже успел пожалеть о том, что сделал, как вдруг среагировал на первого выпрыгнувшего на меня шиноби. Он пытался ударить меня ножом в шею, но, вспомнив бокс, я вовремя подставил плечо. Лязг металла и несколько искр, а также боль в конечности дали понять, что эти ребята не только быстрые, но и сильные. Но тогда меня это не волновало. Я чувствовал силу в другой руке, которая уже неслась прямым ударом в лицо напавшего. Ни одного лишнего движения... И чувство, как что-то ломается под тяжестью удара.
У напавшего вылетели зубы, а изо рта брызнула кровь. Боль в плече лишь раззадорила меня, и я вспомнил, как раздражали меня более быстрые соперники из легкой весовой на спаррингах. Второй удар отправил первого подоспевшего в глубокий нокаут после того, как я вогнал ему руку на половину предплечья под ребра. Сила ощущалась... Чужой и моей одновременно. Такой родной и привычной, и в тот же момент чужой, обжигающей и страшной. Я слышал каждый удар сердца, чувствовал перетекание какой-то теплой энергии по телу. И больше всего ее было в груди. Почему-то привычным явлением казалась хрупкость тела, которое только что отлетело от меня на добрых полметра. Пусть противник был легче меня, в прошло жизни я бы никогда не смог так ударить человека
«Их много» — Мысль мелькнула вовремя. Я рывком бросился вперед, понимая, что меня атакуют из слепой зоны. «точно... Ниндзя...» — Я насчитал около семи человек прямо около меня. Кто-то раскручивал цепи, кто-то обнажал ножи... А после они бросились врассыпную и окружили меня.
«На этом... закончится моя жизнь? Дурак... Ты ведь не главный герой дешевого аниме...» — в моей голове пронеслись мысли, как вдруг рефлекс Ризадо вновь сработал. Тело бросилось на того, кто несся мне прямо в лицо. Тот тут же отскочил, но рука успела схватить его за запястье, которое, словно куриное крылышко, с хрустом сломалось в захвате. Побег был пресечен, в кулак настиг лицо, в чьих глазах читалась уже не злость, а страх и боль. «Гримаса боли» или «страдальческое лицо» — так бы его назвали в моем университете. Тело вновь вернулось под мой контроль. Жаль, что такой образец был испорчен переломом носа и выбитыми зубами. Железные перчатки ничуть не хуже меча против незащищенной цели. Тем более с телом Ризадо. Я чувствовал, как то, что очень хотелось назвать Ки или Ци, рефлекторно направляется телом именно в те точки, которые отвечают за силу удара. Стопы, колени, таз, спина, плечо, локоть и кулак. Пройдя все точки, энергия выплескивалась в двух костяшках, которые взрывали в это время уже третье лицо, пока я осознавал происходящее.
Бегавшие вокруг меня тануки начали бить издали. Тело уклонялось как могло, но меня не учили избегать атак кусаригамы. Я вообще ни разу не мог
