того, что мой сын в безопасности, чуть не поставило меня на колени. Никогда не думал, что снова увижу, как она сломается, словно в ту ночь четыре года назад. Мы здесь, чтобы дать ей счастье и любовь, которых она заслуживает, и теперь я знаю, что у меня нет ни единого шанса сделать это. Выражение ее глаз, когда она произнесла слово… жена? Да пошел я.
Завожу Полу и Таннера в гараж, пристегиваю ремни и даже не ругаюсь на поток машин, стоящих стеной, пока слушаю песню снова и снова, пока Таннер поет свою версию с не совпадающими словами. Это не должно было пройти таким образом. У меня должен был быть шанс объяснить, что произошло, попросить у нее прощения, умолять, если придется. Мне просто нужен был еще один день, сегодня, чтобы суды и адвокаты подписали окончательные документы. Сжимаю пальцы на коже руля, вспоминая худший и лучший день в своей жизни.
Я слышу звонок в дверь, но не обращаю на него внимания, зная, что Эш внизу и откроет. У меня скоро экзамен, и часть его, касающаяся договорного права, выбивает меня из колеи, так что мне нужно все возможное время для учебы, если я хочу сдать его.
— Бек! Тащи свою задницу сюда!
Эш кричит с лестницы, и в его тоне есть что-то такое, от чего у меня по спине пробегает дрожь. Не теряя времени, я выбегаю из комнаты по лестнице и застаю его и женщину, которая кажется мне смутно знакомой, ждущими меня в гостиной. Она сидит на краю дивана с кучей пакетов у ног, один из которых накрыт одеялом. Я рассматриваю ее, пытаясь понять, откуда я ее знаю, но ничего не получается, пока она не наклоняется, и ее рубашка распахивается, показывая мне большую татуировку в виде розы, расцветающую в ее декольте. В моей голове проносятся смутные, пропитанные алкоголем воспоминания о пьяной ночи почти год назад, и чувство вины обрушивается на меня.
— Э, привет. Прости, я так и не узнал твоего имени в ту ночь. — Говорю ей с гримасой на лице и задаюсь вопросом, какого хрена она здесь делает. Она ухмыляется и пожимает плечами.
— Да, в ту ночь было не так много разговоров. Единственная причина, по которой я вообще знаю твоё… — Она бросает мне что-то, и когда я ловлю это, то вижу, что это мой бумажник, который был украден. Поднимаю на нее бровь, и она снова пожимает плечами с легким смешком.
— Ладно, извини за это, но есть и положительный момент, по крайней мере, я знала, как найти тебя снова.
Бросаю бумажник на журнальный столик и скрещиваю руки, глядя на нее.
— А мой телефон? Он тоже пропал.
Она закатывает глаза и откидывается на спинку дивана.
— Продала его за несколько баксов. Уверена, что такому крутому футболисту, как ты, не составило труда его заменить.
Бросаю взгляд в сторону Эша, и он возвращает взгляд, полный сожаления, поэтому я снова поворачиваюсь к ней.
— Ну, отлично. Спасибо, что вернула бумажник, но у меня такое чувство, что ты здесь не за этим, верно?
— Верно, здоровяк. Слушай, когда я прижимаю какого-нибудь парня на вечеринке, это всегда игра в русскую рулетку, что я могу уйти с чем-то нежелательным. Ну, знаешь, вроде гонореи или синяка под глазом, но я не подписывалась на это дерьмо. Я продержалась месяц, пытаясь сделать все правильно и все такое прочее дерьмо, но я закончила, так что это все твое.
Она поднимается на ноги с разъяренным видом, но я протягиваю руку, чтобы не дать ей уйти.
— Леди, я ни хрена не понимаю, о чем вы говорите. Что все мое?
Она поджимает губы, осматривает меня с ног до головы, а затем наклоняется и срывает одеяло с одной из сумок, и все внутри моего тела замирает. Не могу понять, что я вижу. Самый маленький ребенок, которого я когда-либо видел, спит в автомобильном кресле у моих ног, а я не могу заставить свой разум собрать все воедино.
— Ну, эмм… удачи! — говорит она со смехом и начинает ходить вокруг меня. К счастью, голова Эша все еще прикреплена к его телу, потому что он хватает ее и толкает обратно на диван.
— Хорошая попытка, сучка. Сядь на свою задницу и начни говорить. Ты не собираешься бросить здесь ребенка и просто уйти. Кто сказал, что он вообще его?
Она смотрит на Эша, а потом достает из кармана смятую пачку сигарет, вытаскивает из нее согнутую сигарету и засовывает ее между губами.
— Отлично. Не возражаешь, если я закурю?
Эш выхватывает сигарету у нее изо рта и с рычанием ломает ее надвое, так что она со стоном откидывается на подушки дивана.
— Пошел ты, чувак! Они дорогие. У меня нет денег, чтобы купить еще, — скулит она. — Чертов ребенок сожрал все мои деньги. Ты должен забрать его, иначе он попадет в детский дом. У меня есть дела, в которые не входит ребенок, висящий у меня на бедре.
Эш опускает руку на мое плечо и сжимает его, но мои глаза возвращаются к ребенку, который мирно спит, пока его мать пытается его отдать.
— Откуда нам знать, что ребенок его?
Она наклоняется вперед, смотрит на ребенка, потом на меня и вскидывает руки вверх.
— Он похож на него. — Она хихикает, когда Эш делает твердый шаг в ее сторону. — Полегче, тигренок. Я просто шучу. Даты совпадают. Можно сказать, что у меня был застой в течение нескольких месяцев, и этот большой мальчик был единственным парнем, с которым я была. Поверь мне, это его ребенок. Но если он тебе не нужен, моя следующая остановка — пожарная часть. У них есть такая штука, как "безопасное убежище", куда можно подбросить ребенка без лишних вопросов.
Эш со стоном проводит рукой по волосам.
— Мы тебе ни хрена не доверяем. Нам понадобится свидетельство о рождении, тест на отцовство и…
Я отгораживаюсь от них и приседаю, чтобы поближе рассмотреть ребенка и увидеть, что он одет в голубой комбинезон с футбольными мячами. Это мальчик. Это мальчик, и она говорит, что он мой. Мой сын, моя семья, мой. Губы ребенка во сне кривятся в улыбке, и две огромные эмоции воюют в моей груди. Любовь захлестывает с яростной потребностью заботиться о нем и защищать его, а горе болезненно пульсирует с другой стороны, зная, что теперь я никогда не смогу вернуть любимую женщину.
Наконец мы выезжаем из центра города и
