Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
своим независимым реставратором и дал знать об эскизе одному деловому партнеру. Первый был готов выполнить работу, а второй согласился внести аванс на покупку эскиза, как только тот будет аутентифицирован, чем Финн и занимался профессионально, публично, а иногда и в частном порядке.
Де Йонг откинулся на спинку стула, вспоминая набросок Туссена – он был почти идентичен картине на снимках Алексис Верде! Очевидно, рисунок был подготовительным наброском к картине – если, конечно, они оба настоящие. Но это как раз не было проблемой. Финн мог бы подтвердить подлинность обоих, а его деловой партнер – продать.
Беглый просмотр последних аукционных цен показал, что портрет доктора Гаше работы Ван Гога был продан в 1990 году на аукционе за 83 миллиона долларов. В 2022 году на аукционе Christie’s выставили картину Ван Гога, которая была продана за 117 миллионов долларов. Работы Ван Гога, сделанные за последние два года его жизни, продавались по высокой цене почти на каждом аукционе. Финн попробовал представить, сколько стоили бы вместе на аукционе последний автопортрет художника и сделанный к нему эскиз. Наверное, где-то порядка двухсот миллионов.
Он предложит Туссену несколько миллионов долларов. От такого человек из среднего класса в маленьком французском городке не сможет отказаться. Нужно только заручиться согласием коллеги.
Де Йонг посмотрел на часы. Он уже опаздывал на обязательный инструктаж технологической компании, которая сотрудничала с музеем Ван Гога, чтобы подсолнухи Винсента и остальные его творения не выцвели. Звонок партнеру придется отложить.
Пригладив руками волосы и поправив галстук, Финн прошел через помещения для консервации – столы для обработки, помещения для хранения инструментов и оборудования. Он на секунду остановился посмотреть на работу реставратора, который снимал пожелтевший лак с натюрморта. Это делается тщательно и медленно, как и все в консервации. Ошибиться нельзя: снимешь краску вместе с лаком, и все пропало.
Этот реставратор проработал в музее целую вечность: хороший исполнитель, который ничем другим не занимался. В отличие от Финна, который в свои тридцать шесть был самым молодым членом команды реставраторов и дослужился до административной должности. Коллеги ехидничали: это потому, что специалист из него никудышный, и его пришлось повысить в должности, чтобы он не портил произведения искусства. А Финна все устраивало, ему не хотелось тратить свою жизнь на кропотливую и низкооплачиваемую работу.
Он прошел в лекционный зал: тихо, но так, чтобы его появление было замечено – и сел в заднем ряду, где стал просматривать фотографии Алексис. Инструктор что-то бубнил о новых методах консервации и оборудовании, но они не представляли для де Йонга никакого интереса.
Через десять минут он выскользнул из дома и быстро зашагал через Музейную площадь – обширную лужайку, по краям которой стояли три главных музея. Но там было слишком много туристов, чтобы спокойно поговорить по телефону. Финн прошел между двумя рядами цветущих вишневых деревьев; они роняли лепестки, которые он, не замечая, давил ботинками. На улице он нашел уединенное место и, наконец, позвонил, рассказал своему коллеге о картине Алексис Верде и поразительно похожем на нее эскизе Туссена, затем отправил ему одну из фотографий. Партнер неожиданно равнодушно отнесся к этой находке, хотя и готов был приобрести обе работы.
Получив добро, Финн позвонил Туссену и сообщил ему, что приедет в Овер-сюр-Уаз для начала консервации. Затем он направился обратно в свой офис. Открывавшиеся возможности: совершить две крупные сделки и затащить Алексис Верде в постель – подняли ему настроение. Ничто так не нравилось ему, как совмещать приятное с полезным.
35
Итак, дело сдвинулось с мертвой точки. Никаких фактов Смиту не предоставили, просто сказали прийти на условленное место и встретиться с каким-то человеком.
Он поднялся по бетонным ступенькам на углу Двадцать Восьмой улицы и Десятой авеню. Пару десятилетий назад этот район кишел проститутками и наркоторговцами, но сейчас Хай-Лайн стал вполне приличной туристической достопримечательностью.
Наверху перед ним открылась широкая полоса голубого неба; некогда заброшенная линия железной дороги превратилась в общественный парк, окаймленный рекой с одной стороны и городом с другой. Некоторые здания стояли так близко, что Смит видел людей, которые лежали в постели или готовили кофе у себя на кухне – мало кто загораживал шторами или жалюзи желанный вид на реку.
Смит присоединился к потоку людей, направляющихся на юг, как ему было велено, и попытался расслабиться, но у него это не получилось, несмотря на располагающую обстановку: прохладный ветерок с реки, круизные лайнеры и парусные лодки на воде, красивые, как на открытке.
Смит посмотрел на центр города, затем на новый небоскреб Хадсон-Ярдс, город в городе, самодостаточный город-государство, жителям которого не нужно было выходить за его границы.
Пройдя еще немного, он оказался в назначенном месте – возле фрески художника Джордана Кастила, изображавшей две человеческие фигуры во всю стену. Смит сделал вид, что читает пояснительную табличку. Вскоре рядом с ним остановился какой-то мужчина и произнес:
– Впечатляющая картина.
– Э-э, да. А вы… любитель искусства? – произнес Смит условную фразу.
– Только в случае необходимости, – прозвучал отзыв.
– Давайте пройдемся, – предложил мужчина, и они влились в людской поток.
Взглянув на мужчину искоса, Смит решил, что тому далеко за сорок, и он, скорее всего, руководитель среднего звена Интерпола. Короткая стрижка выдавала в нем бывшего военного.
– Мне сказали, что вы подходите для этой работы, но вы не обязаны соглашаться на нее сразу. Это опасная работа.
– Мне объяснили про опасность.
– Да что они знают про опасность… Вы служили в армии?
– Не имел удовольствия, – ответил Смит и тут же упрекнул себя за иронию. Собеседник посмотрел на него с подозрением.
– Я был морским пехотинцем. Восемь лет. До сих пор храню парадную форму.
Верю, подумал Смит, представляя, как тот время от времени достает форму и надевает ее. Вот только пуговицы, должно быть, трудно застегивать из-за отросшего брюшка.
– Я не так давно в организации, – признался агент. – Знаете, здесь более пятисот разновидностей растений и деревьев. – Он указал на гроздья маленьких белых цветов. – Дикий молочай, Euphorbia corollata, произрастает в Нью-Йорке и является фаворитом парка Хай-Лайн.
– Что вы говорите…
– Серьезно. Протяженность парка составляет ровно 1,45 мили, от Вашингтон-стрит до Тридцать Четвертой. Вы знаете, как раньше называли Десятую авеню?
Смит покачал головой. Он что, должен был знать?
– Авеню смерти. Товарный поезд, который раньше проезжал по Десятой авеню, погубил сотни пешеходов. Если бы не общественный резонанс, он все еще ездил бы здесь и сбивал людей. Общественный резонанс – мощный инструмент… – заметил бывший морской пехотинец и указал
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
