знал, что его брат - ублюдок-предатель. Драгер всегда выбирал легкий путь, и за его слабость нам всем предстояло заплатить.
- Как ты мог? - прошептала я, и слезы навернулись на глаза. - Тебя даже не волнует, что они с ним сделают? Я защищала тебя, говоря, что ты никогда бы не пожертвовал своими братьями. И все же мы здесь, и все ради того, чтобы ты смог выиграть эту гребаную игру. Ты - монстр.
Кожа вокруг его глаз слегка сморщилась, прежде чем выражение его лица снова разгладилось.
- Мама заверила меня, что ни мне, ни моим братьям не причинят вреда. Она здесь не для этого. Она здесь, чтобы забрать Райзиста. Мы просто придержали его для нее.
Мне почти стало жаль этого придурка.
- Не может быть, чтобы это было правдой, - выплюнула я в надежде, что он сможет вырастить клетку мозга. - Она украла твои воспоминания. Ты не видел ее и ничего не слышал о ней несколько сотен лет, и все это время у тебя были свои права. Она здесь по другой причине, а ты слишком глуп и эгоистичен, чтобы думать о чем-то большем, чем получение того, чего ты хочешь в эту минуту.
Скрестив руки на груди, я почувствовала себя так неуютно, будто мы никогда не видели друг друга обнаженными. Время, проведенное вдали от Драгера и его влияния, напомнило мне о его токсичном поведении, когда мы были вместе.
Его флаги были даже отдаленно не розовыми, они были такими же гребаными, как небо над головой.
Конечно, он все равно был в два раза выше и в семьдесят раз сильнее, поэтому, когда он протянул руку и снова схватил меня, я не могла ничего сделать, кроме как царапаться, кусаться и ругаться на него. Он просто обхватил меня одной длинной рукой за грудь, прижав мои руки к бокам. За его спиной появились крылья, черные с золотом, и он взмыл в небо, унося нас из леса.
Когда мы поднялись выше, я лихорадочно искала Захака, страх, что он ранен или, что еще хуже, был движущей силой внутри меня. Отчаянные крики вырвались наружу, когда я увидела его в нескольких ярдах от того места, где Драгер схватил меня, сражающегося с четырьмя драконами-оборотнями. К счастью, его матери там не было, так как я знала, что она была большим злодеем, но он все равно был в ужасном меньшинстве.
Я подавилась рыданиями, когда Драгер замахал сильнее, унося нас прочь, пока я не скрылась из виду. Раздался рев разъяренного дракона, и я прижалась к ублюдку, укравшему меня у моей пары.
Что бы ни случилось, я заставлю Драгера заплатить за это. Даже если это будет последнее, что я сделаю в жизни.
* * *
В конце концов Драгер приземлился и заставил меня пописать, чтобы я не обмочилась прямо на него. Будто я была гребаным ребенком. Затем он одел меня в один из тех ужасных белых брючных костюмов, которые натирали мне кожу, и мы летели, пока красное небо не сменилось темной ночью. Небо больше не освещалось бронзой и золотом. Вместо этого у нас была вечная тьма, и ни одна звезда не рассеивала ее.
Та же тьма просачивалась и в меня, когда я повисла в его объятиях, израсходовав все силы на борьбу. На улице было очень холодно, но Драгер излучал достаточно тепла, чтобы согреть нас обоих, и этот факт меня очень беспокоил. Я не хотела, чтобы кто-то, кто мог бы вот так предать нас, спасал мне жизнь. Предать Заха…
Я отбросила все мысли о нем. Было слишком больно думать о том, что произошло. Я пыталась связаться с ним через нашу связь, но на другом конце было только молчание. Либо проникшие оборотни знали, как блокировать узы, либо Захак был без сознания, и оба сценария были ужасающими.
Чтобы отвлечься, я провела время, строя планы о смерти Драгера и прикидывая, что бы надеть на его похороны. На это мероприятие я пошла только из уважения к его братьям, которые мне действительно нравились.
Я определенно не надену черное или белое, его любимые цвета. Я надену розовое. Ублюдок возненавидел бы этот радостный цвет.
Словно услышав мою мысленную ненависть, его низкий голос прорвался сквозь многочасовую тишину.
- Ты не можешь игнорировать меня вечно, человек. Обещаю, это к лучшему. Захак - злой ублюдок. В конце концов ты ему надоешь, и он тебя выбросит.
Этот мудак попал впросак! Захак бы, блядь, так не поступил.
Он узнает мою историю, чтобы понять, почему кто-то, принимающий решения о том, что для меня лучше, возвращает меня в мое проклятое детство.
- Моя мать была самовлюбленной женщиной, которая все контролировала, - сказала я без всякой интонации. Мой голос тоже был негромким, но у него был сверхъестественный слух, поэтому я продолжила. - Все начиналось с малого: она настаивала на выборе моей одежды, хотя я уже вышла из того возраста, когда для меня нужно было выбирать наряды. Она всегда подталкивала меня к тому, что она хотела, чтобы я носила. Потом стало еще хуже, она ограничила мой доступ к друзьям за пределами школы и отменила занятия спортом. В конце концов, она решила обучать меня на дому. Я тебе об этом уже говорила? Она всю неделю держала меня взаперти в доме под предлогом защиты от внешнего мира. Я чуть не утонула в том гребаном озере в академии, потому что она не позволила мне научиться плавать. Для моего же блага, конечно.
Я судорожно вдыхала и выдыхала, и хватка Драгера на мне неприятно напряглась, прежде чем он ослабил ее.
- Она использовала чувство вины на следующем уровне. Я так часто видела, как плачет моя мать, что считала нормальным плакать каждый день. Раньше я также заставляла себя проливать слезы, что привело к тому, что я стала регулярно жалеть себя. Это была одна из первых привычек, которую Лекси пресекла в зародыше. За ней последовали многие другие, включая мою постоянную потребность сначала согласовывать любое принятое решение с мамой, потому что, если я приму неправильное, она уничтожит меня до основания.
От одного только произнесения имени Лекси вслух у меня защипало в глазах, будто я снова собиралась практиковаться в ежедневных слезах. Может быть, тогда она появится из ниоткуда, чтобы еще раз пнуть меня под зад.
- Я боролась за поступление в колледж, и это был единственный раз, когда отец поддержал
