правду.
Откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, собираясь с духом. Надо просто прочитать, больше нет смысла откладывать, и это придало мне решимости. Раскрыл письмо и стал читать. Строчки поплыли перед глазами. Я перестал дышать, и казалось, что в мое сердце вогнали нож, я бессильно обмяк в кресле, снова закрыв глаза. Еле сдерживая слезы, но пытаясь сохранять невозмутимый вид, вызвал секретаря. Сказал твердо, чтобы меня больше сегодня не беспокоили, хотя хотелось свернуть все со стола, и кричать от разрывающей меня боли.
Я открыл потайной бар и налил себе коньяка, залпом его выпив, но уже знал, что вечером основательно напьюсь. В голове билась мысль, которая разлеталась на миллиарды осколков, впивающихся в мозг и разносящих чудовищную боль по всему телу: «Принцесса не моя дочь».
И дал волю слезам, которые тут же заструились по щекам, а я не хотел их останавливать. За что мне это? Как мне теперь с этим жить? Я любил дочь, а она от этого ничтожества. Со всей силы грохнул по столу.
«Я тебя уничтожу за предательство», — мысленно обратился к Лиде, смахнул злые слезы, понял, что не в силах больше сидеть на работе, и решил уехать домой. Сейчас мне поможет только алкоголь и одиночество.
Сжимая кулаки, пытаясь сохранить здравый рассудок и не обращая внимания на гулко бьющееся сердце, я размышлял, пытаясь найти спасательный круг в бурной реке, и не утонуть в мучительной боли, пока ехал в такси.
«Принцесса — моя дочь, она записана на меня. Я ее люблю больше жизни. Она же не виновата? Наверняка Скражевскому и не нужна. Вырастет Полечка и будет меня любить, как родного отца. Это все неважно, неважно».
Но я понимал, что себя обманываю, пытаясь отогнать осознание чудовищной правды, которая разрывала меня на кусочки. Я не смогу воспитывать дочь, как родную, как бы ни любил. Только не после такого предательства.
Зашел в квартиру и сразу же прошел на кухню. Налил в стопку водки и выпил, потом сразу еще одну. Слезы текли по щекам. Хотелось, чтобы стало легче и пьяный дурман окутал сознание.
С яростью кинул стопку в стену, желая, чтобы также разбилась та часть сердца, которая предназначалась для Полечки. Я ее любил и до сих пор не мог принять этот факт, что она не моя. За что мне это? Почему жизнь так наказывает? Отняла самое любимое, что у меня было.
Было трудно дышать, моя голова поникла, я всхлипывал, не в силах больше найти слез. С силой рванул рубашку на груди, так что пуговицы полетели на пол, и закричал, выпуская мою боль.
Снова сел за стол и опрокидывал стопку за стопкой, желая скорее забыться. У меня больше нет принцессы, она «умерла», и я умер вместе с ней. Боль в сердце была невыносимая, когда я представлял, что больше не смогу ее укачивать и смотреть, как она растет. Дочь не назовет меня «папой», а все из-за лживой предательницы, которая отняла у меня любимого ребенка, и только я уже затуманенным алкоголем мозгом понимал, что настоящий кошмар впереди. Я буду навещать Алешку и буду видеть Полечку. Как это пережить? Где найти силы? От перспектив предстоящей жизни я снова запустил стопку в стену. Плевать, что там думают соседи.
Я посмотрел на телефон. Из груди вырвался звериный рык и я почувствовал, как грудь тяжело вздымается, но все же набрал номер жены.
Услышал ее голос, с силой сжав телефон, и прорычал, ощущая, как пятна плывут перед глазами, когда услышал плач Полечки:
— Завтра я приду к тебе. Не жди от меня пощады. Поверь, ничего хорошего тебя не ждет. Будет тяжелый разговор, и чтоб при этом я не видел своего сына и твоей дочери. Надеюсь, ты меня поняла?
Я слышал, что Лида что-то говорила, но я повесил трубку.
Снова выпил стопку. И только сейчас понял, что даже забыл позвонить моим обожаемым крошкам. Сквозь затуманенный алкоголем мозг я почувствовал, как волна жара окатила тело, и мне стало стыдно. Дочки ждут звонка папы, а я забыл. Но понимал, что даже любимые дети сегодня не спасут от раздирающей все нутро боли, которая разъедала меня. Бизнес спасен, и можно садиться на поезд и снова начинать поездки в Краснотонск. Это даст глоток жизни и излечит со временем. Мои крошки любят меня. У меня есть любимый сынок Алешка. Любовь моих детей позволит мне справиться со страданием. Это главное для меня. Старался не думать о Полечке. Ее больше нет в моей жизни, как и Сони. Но вычеркнуть из сердца и жизни будет намного тяжелее, и я это прекрасно понимал, слушая, как сердце плачет от несогласия со мной. Любовь просто так не вырвешь из груди.
Что же делать? Звонить дочкам уже не вариант. Я слишком пьян. Стал набирать трясущимися руками смску для Насти. Даже не вдумывался в то, что пишу. Выпил почти всю бутылку, но был в слишком сильном нервном напряжении, чтобы просто забыться.
Получив подтверждение от бывшей жены, что она все поняла, я выключил телефон. Допил остатки и поставил пустую бутылку на стол. Я никогда ни о чем не сожалел. Но сейчас, бросая в ярости бутылку в стену, сокрушался, что моя жизнь разлетается вдребезги. У меня отняли любимую дочь, и от этого почва ушла из-под ног. Бессильно опустился за стол, и, положив голову на руки, зарыдал.
Лидия
Я плакала и удивлялась, что у меня есть еще слезы. Даже не понимала, что больше оплакиваю? Безбедную жизнь, которую я, скорее всего, потеряла, или осознание, что повелась на красивые слова нищеброда. Все-таки не смогла долго выдерживать звонки мужа к дочерям и сорвалась. Прохор мне не простил срывы и скандалы и ушел. А потом узнал об измене, и сейчас вряд ли я смогу его в чем-то убедить, даже если попробую. Сегодня муж обещал прийти, но в своей манере не сказал, когда это будет, и я сидела в тревожном ожидании с самого утра.
Заламывала себе руки и ругала последними словами, вспоминая, как сладко пело сердце от слов Кирилла, когда он узнал, что у него есть дочка. И зачем я ему сказала об этом? Даже не понимала, чем тогда руководствовалась? Ведь знала, что у него двое сыновей, о которых он практически ничего не говорил. — К-н-и-г-о-е-д-.-н-е-т-
Но он упал на колени и стал целовать мне руки, приговаривая, какое я подарила ему счастье, и он сделает все, чтобы доказать, что
