она вам очень дорога, поэтому мы захотели все исправить, — сказала Мила и смотрела на меня так, что у меня не осталось сил злиться. Я улыбнулся и взял в руки что-то отдаленно напоминающее сосуд.
— Вы ведь не сердитесь на них? — услышал я голос за спиной и обернулся.
Теперь образ Ханны дополняли длинные перчатки молочного цвета и ушки-кошечки. Губы блестели розовым цветом и приковывали взгляд своими бликами.
— Ханна, ты такая красивая! — в ее юбку влетела Мила, и та приобняла ее, немного наклонившись.
Сложный вечер. Очень. Напомнив себе в тысячный раз, что я не мальчишка, и меня такими несильно выдающимися прелестями не удивить, наконец, оторвал взгляд от Ханны.
— Конечно, я не сержусь. Спасибо, что склеили так… надежно, — с трудом подобрал слово и поспешил добавить, — в следующий раз прошу вас быть аккуратными, потому как сами можете пострадать.
— Спасибо, господин Макгрегор, — за всех сказал Кайл.
— Ваши маски, дети мои, — к нам подошла мама и протянула две одинаковые маски, обшитые черным бархатом. Решил надеть их позже.
— Если вы готовы, то можем выезжать, — обратился к Ханне.
— Ложитесь спать без меня, мы будем поздно. Во всем слушайтесь госпожу Макгрегор и госпожу Лорин, — она давала последние наставления детям, те послушно покивали и попрощались с нами.
Уже на входе меня остановила мама и сказала тихо, так, чтобы услышал только я:
— Первый раз прошу тебя. Не потеряй голову от Ханны, она тебе не пара.
— Мама, вы же знаете, что я не люблю ваши советы.
— Конечно, конечно. Забудь, — сказала мне, а после, уже повернувшись к Ханне с наимилейшей улыбкой, добавила, — хорошо вам повеселиться!
Сели в экипаж, я старался не смотреть на девушку. При этом все равно мои мысли были далеки от дела. В голове крутилось: «Она тебе не пара». Почему? Потому что не из благородных аристократов? Да в ней благородства гораздо больше, чем в любой женщине, которую я когда-либо знал. Согласен, у нее нет магии, и она метаморф, но не раз уже доказала, что ее особенность полезнее магии в некоторых делах. А еще Ханна искренняя, добрая, прямая и упорная. Да, это не те характеристики, которые ждет от моей избранницы мама, ее больше волнует знатность рода, манеры и красота, чтобы внуки были породистыми. Но я никогда не шел на поводу у родителей. Наверное, поэтому меня так зацепили ее слова, и я изо всех сил старался себе доказать обратное.
Ханна
Пыталась успокоиться. Меня накрывала тревога и волнение перед полным залом аристократов, а еще обида за слова госпожи Макгрегор. Мои уши-кошки позволили хорошо расслышать ее напутствия сыну: «Не потеряй голову от Ханны. Она тебе не пара». А сама весь день так и крутилась вокруг меня, расхваливая сыночка. Еще и моя мама со своими советами, говорит «жизнь с аристократом под одной крышей — не приговор, до тех пор, пока никто не узнает». А что тут такого? Я вообще-то работаю. Ведь работаю? Подняла глаза на Макгрегора в поисках ответа на свой вопрос.
— Какой у нас план? — спросила, чем вывела из задумчивости господина следователя. Он был, как всегда, сосредоточен и холоден.
— Остаться неузнанными, затеряться в толпе. Старайтесь не выделяться и меньше говорить. Вам не о чем беспокоиться, я всегда буду рядом. Наша задача: обойти весь зал, чтобы унюхать запах лекарств от мужчин. Если удастся, то проследить за объектом, узнать кто он.
— Кстати, со вчерашнего дня хочу спросить. Почему бал-маскарад?
— Бал приурочен к 50-летию со дня подписания мирного договора с Борливаном. Как вы знаете, к нам прибыли соседи с подарком «Панно мира», это официальная версия. При этом за визитом стоит еще одна причина. Чтобы укрепить союз между нашими государствами, принцесса Катрин и принц Нгао из Борливана будут представлены друг другу для дальнейшей помолвки. По традициям Борливана жених может увидеть лицо своей невесты только после обряда.
— Бред какой-то…
— Борливанцы верят, что жену нужно выбирать сердцем, а не глазами, — с теплой улыбкой сообщил Макгрегор.
— А… ну только если так, — немного смутилась под его взглядом.
— Поэтому и придумали скрыть лица всех присутствующих.
— А принцесса Катрин может отказаться?
— Да, но не пойдет на это. На королевской семье лежит большая ответственность за поддержание мира и процветание нашего государства. Катрин выросла на этих устоях. В принципе, как и в любой аристократической семье, ребенок воспитывается без права выбора профессии, жены или мужа, окружения, — он смотрел на меня с легкой грустью.
— Даже не пытайтесь меня разжалобить! — раскусила его в одно мгновение.
— Вас могут разжалобить только дети, это я уже понял, — сидит, улыбается, — но ведь я тоже был ребенком, подумайте над этим.
— Вернемся к делу, — добавила строгости в голос, — чем грозит исчезновение подарка борливанцев?
— Это подорвет доверие к нам как к союзнику. Будет означать, что мы не дорожим достигнутыми отношениями между государствами. Все может начаться с разлада, а закончиться войной.
— Как у вас все сложно наверху… — выдохнула я и невольно закатила глаза.
— Да, Ханна, поэтому прошу, если узнаете преступника по голосу или запаху, не спешите. Сообщите мне. Если наш Ученый из аристократов, на него должны быть неопровержимые доказательства. Понимаете? — очень серьезно продолжил Макгрегор.
— Вы прям думаете, я совсем дура? — почему-то вспылила я.
— Наоборот, думаю, что вы очень решительная и храбрая, поэтому и прошу вас не принимать поспешных действий, — он зачем-то взял меня за руку. — Ханна, это очень опасный человек, я не хочу, чтобы вы пострадали.
Он говорил, глядя в глаза, так искренне, так близко. А я злилась, сама не понимая на что. На то, что он прав?
— Конечно, вы ведь дали обещание моим родителям. Где моя маска? — поскорее захотелось скрыть пылающие щеки, я пыталась сама завязать ленточки на затылке, но ничего не получалось, и маска все время сваливалась на нос, что меня выводило из себя все больше.
— Позвольте вам помочь? — он сел рядом, легонько подвинув юбку. Осторожно взял ленты из моих пальцев и, мне так показалось, замер на мгновение. Услышала тихое, — вы потрясающе выглядите сегодня, Ханна.
— Спасибо, — прошептала, потому что голос предательски подвел. Но быстро взяла себя в руки, отгоняя острое желание прижаться спиной к его груди. Наваждение какое-то… Это все он! Аристократ-обыкновенный. Только увидел во мне женщину, как тут же начал пускать в ход свои штучки. Что же с ним будет в привычной среде обитания? Страшно представить. Прочистила голос и грозно спросила, — что еще я должна знать?
— Обращаемся друг к другу «мой господин» и «моя госпожа», никто
