Тут все-таки большое значение придавалось внешним приличиям.
— «Не растворяйся в утреннем тумане
Несбывшейся, потерянной мечтой.
Ты задержись на этой зыбкой грани
И не спеши сливаться с пустотой.
Пока возможно, дай налюбоваться
Сияньем и теплом любимых глаз.
От губ твоих не в силах оторваться
В наш сладко-горький и последний раз.
«Прощай, любимый», — так сказать мне трудно,
Так хочется оставить, удержать
Жестокие слова твои: «Так нужно!» –
Мне слишком больно сердцем осознать»*
(*примечание: все стихи, использованные в этом произведении, ниоткуда не позаимствованы. Сама наваяла, так что не судите строго).
Некоторое время царила тишина, а потом Кастаниэль захлопал мне первым, что будто прорвало плотину. Остальные тоже начали поддерживать. Кое-кто даже выкрикивал нечто одобрительное.
— Неплохо, — небрежно бросил мне принц светлых эльфов. — Тем более учитывая столь малое время на написание.
— Благодарю, — я царственно кивнула.
Сама нисколько не обманывалась по поводу качества моего стиха. Но по крайней мере, в грязь лицом удалось не ударить.
— А теперь вашему вниманию предлагается работа нашего всеми любимого Сладкоголосого поэта.
Лисандра кокетливо стрельнула в принца глазками, и он послал ей воздушный поцелуй.
— «Любимая, к тебе взываю!
Мой крик отчаянья достиг небес.
На милость всех богов я уповаю,
Чтоб лик твой не истерся, не исчез.
Я без тебя лишь тлен, я прах бессильный,
Костер без искры, море без воды,
А мое сердце гложет червь могильный,
Что небесам кричит одно: «Где ты?!»
Этот пафосный бред длился еще целых пять строф. Мне стоило большого труда сдерживать страдальческую гримасу и не показывать, что думаю о творении «великого поэта». А вот поклонницы в зале, похоже, были в восторге. Некоторые особо чувствительные натуры даже слезы платочками утирали.
И почему-то меня нисколько не удивило, что при подведении итогов подавляющее большинство собравшихся проголосовало за Кастаниэля. Бальзамом на душу пролилось то, что практически все мужчины и даже некоторые женщины отдали предпочтение моему стиху. Не продула всухую.
Принц же буквально лучился самодовольством и поглядывал на меня эдак снисходительно. Мол, на что ты вообще рассчитывала, когда бросала мне вызов?
— Итак, победа в первом туре за Сладкоголосым, — Лисандра несколько сочувственно посмотрела на меня. — Но еще рано сдаваться! Впереди два задания. Может, в них нашей дорогой Фелиции повезет больше.
Со стороны зрителей послышался отчетливый презрительный фырк. Мира Райскрейд. Ну, кто бы сомневался? Хотя на нее тут же зашикали. Даже дядя взглянул несколько укоризненно. Она негромко пробормотала: «Извините», и снова преданным взглядом уставилась на Кастаниэля.
Лисандра между тем уже тянула новый клочок бумаги из шкатулки.
— Новое задание: «Любовь с первого взгляда». Автор пожелал остаться неизвестным.
Она заинтриговано обвела глазами зал, но лица у всех оставались невозмутимыми. Понять, кто предложил такую тему, было невозможно. И опять тема была близка Кастаниэлю. Принц лучился все большим самодовольством.
Смотри не лопни, ты мне еще нужен! — злорадно подумала.
— Время пошло! — прервала мои не слишком добрые размышления Лисандра.
И начался новый виток этого ада. Ну вот как описать чувства, которые сама ни разу не испытывала? Тут трудно не удариться в банальности и пафос. Впрочем, Кастаниэля это никогда не смущало. Вон уже пятую книгу выпустил! Так чего я тушуюсь?
И почему вдруг, когда приступила к сочинению, в голове возник образ завораживающе ярких изумрудных глаз с огненными сполохами внутри? А ну кыш отсюда! Хотя…
Стоило вспомнить о тех странных, необычных ощущениях, что испытывала, когда не могла отвести взгляда от лица нахального дракона, и все пошло как по маслу.
В этот раз первым зачитывали творение Кастаниэля, чтобы соблюсти хоть какую-то справедливость. В принципе, от прошлого новый стих Сладкоголосого мало чем отличался. Все то же море пафоса, избитых фраз и красивостей. Хотя вздумай я сказать такое вслух, заклевали бы точно. Еще и обвинили в зависти к безмерному таланту «великого поэта».
— «Ты появилась пред моим горящим взором
И словно молния взорвала твердь небес.
Прорвалась дамба перед мощным чувств напором,
И прочий мир в единый миг исчез».
Еще целых шесть строф этих стенаний, и вот, наконец, финал:
— «Так дай же недостойному приникнуть
К твоим устам, чей вкус пьянит вином,
Чтоб во всю мощь тогда я мог воскликнуть:
Пришла любовь! Ко мне пришла любовь!»
Дамы заохали-заахали, мужчины украдкой скривились. А Лисандра поспешила перейти к моему скромному стишонку, который явно уступал по степени пафосности творению противника. Что ж, надеюсь, его хоть кто-то оценит! Пожалуй, писался он, действительно, от души, что меня и саму удивило.
— «Все можно разделить на до и после,
С тех пор, как ты ворвался в мою жизнь.
Мой мир, где я была всего лишь гостьей
Уже не тот, и я не чистый лист.
Вдруг появились образы и краски,
А от прилива чувств вскипает кровь.
Мне хочется избавиться от маски,
Мне хочется дышать и жить тобой.
Любовь коварна, она все меняет
И рушит все барьеры и мосты,
Опору под ногами забирает,
Но кое-что и обретаешь ты.
Огонь в глазах, где мягкий свет таится,
Биенье сердца в четкий унисон,
Твоя душа парит подобно птице,
А в голове волшебный перезвон.
Ты, наконец, живешь, а не плетешься
По миру, как потерянный слепец.
Ты видишь свет, к которому несешься,
И обретаешь смысл, наконец».
Все то время, пока Лисандра читала, я почему-то боялась поднять глаза от стола. Было не все равно, как отреагируют на этот стих. Вообще предпочла бы его никому не показывать. Да и перегнула, похоже, палку, приписывая тем эмоциям, что шевельнулись в душе, какой-то особый смысл. Наверное, у меня просто фантазия разыгралась. Да и необходимость представить себе, что и правда в кого-то влюблялась с первого взгляда, сыграла со мной злую шутку. Образ дракона просто помог сосредоточиться на чем-то конкретном и подыскать нужные слова. Не больше. Я и не думала ни в кого влюбляться!
Наконец, облегченно выдохнула, когда чтение закончилось. Услышав ободряющие возгласы среди зрителей, даже сумела улыбнуться. Судя по лицам, мой стих понравился. Непроизвольно отыскала глазами Андреса и увидела, как он поднимает вверх большой палец и улыбается мне. Почему-то смутилась и поспешила отвести взгляд.
В этот раз на моей стороне было больше голосов, чем в прошлый. Стих объективно был сильнее, чем у Кастаниэля. Так что даже некоторые его поклонницы заколебались. И все равно, ожидаемо, большинство проголосовало за светлого эльфа. Хотя в ответ на это со стороны мужчин послышался неодобрительный ропот. Лисандра даже позволила себе укоризненный взгляд в сторону наиболее ретивых фанаток Кастаниэля:
— Напоминаю, что мы сейчас оцениваем не самих поэтов,
