манящие стоны будоражили меня. Я приподнял ее стройное тело к себе, обхватывая руками за грудную клетку и под другим углом, казалось бы, был еще глубже. Она запрокинула голову назад, прислонив ее к моему плечу и протяжно дарила даже моим ушам наслаждение. Я имел ее достаточно нежно, моментами ускоряясь для глубины ощущений. Закончив в нее, я отстранился. А она упала на кровать, тяжело дыша. Я тоже глотал ртом воздух и пытался наладить ритм сердца.
— Выпей таблетку, найдешь в аптечке, в ящике экстренная контрацепция, — я вытерся полотенцем на кресле и натянул брюки.
— Хорошо, — лишь прошептала она, а я вышел из комнаты. Разгрузился хоть телом и головой немного. Теперь можно и выпить.
Что только с Милой не было. Как она еще не вскрыла вены? Я не могу понять. Действительно, сколько раз на ней не было живого места, сколько она была взаперти и не выходила дальше своей комнаты. Как она не сошла с ума? Я раньше мало об этом думал, пока бабочка не впорхнула в мое окно. Она меняет меня, при этом особо ничего не делая. Я был с Милой не груб, нет. Я в этом плане не шибко то больной. Но просто не знаю, хочу, чтобы Вероника до конца поправилась, ее синяки не позволяют мне хотеть делать все, что я хочу с ней сделать. Я боюсь, наверное, к ней прикоснуться, причинить ей боль. Хотя, думаю через день будет ее очередь. Я хочу положить ее на стол, хочу нарисовать языком на теле все слова на свете и пусть мой язык отдохнет, но я хочу сделать нам обоим приятно. Эта девица слишком часто в моих мыслях и мне почему-то это только нравиться. Сам факт воздержания заставляет меня хотеть именно ее еще больше.
Я любил секс и многое что с ним связано как любой другой нормальный мужчина, но вот секс с чувствами давно был мной забыт, после смерти жены. Я тогда окончательно слетел с катушек, при что я ее не любил. Это был брак для расчета и выгоды. Ничего особенного, однако он озлобил меня. Ее измена озлобила меня. А через день после того, как я узнал об измене, она разбилась со своим любовником. Оба насмерть. Это была не моя месть. Я просто не успел, но я не жалею. Значит так было нужно и ее наказал кто-то другой. Судьба или кто-то еще, неважно уже. Она давно лежит под толстым слоем земли.
Точно надо выпить, желательно чего-покрепче и побольше.
Вероника
Прошла неделя. Даже можно сказать не прошла, а пролетела. Я почти восстановилась. Синяки постепенно удалялись с моей кожи, настроение улучшилось. Единственный минус — я так ничего и не узнала. Скоро будет месяц, как я нахожусь в этом доме, а я веду себя, словно все в порядке. Ну с одной стороны это хорошо — это моя стратегия, не вызывать особого подозрения и втереться ко всем в доверие. Но вот с другой стороны… Бежать Вероника, бежать, дура! Да так чтобы пятки блестели.
Я уговорила Диму выпустить и Милу. Он согласился сразу. Я думала будет труднее. Он просто сказал хорошо и все. Я тогда опешила. Но мне нужна была моя подруга, долго только с рыжиком и собаками я находиться в доме не смогу. Это согласие моего хозяина вызвало смятение не только у меня. Почему еще ни одна девушка не могла заставить его прекратить это все? За столько лет то. Чувствую себя особенной, да.
Женя приезжал один раз. И спустился на второй. Кажется, вход на первый ему закрыт или он решил не рисковать. не знаю, черт с черноглазкой. Пусть горит в аду.
Я жила в комнате Димы, а Мила в гостевой спальне. Я отдала ей свою футболку и шорты. Это был мой подарок, поэтому распоряжаются как хочу. Дима приезжал каждые два дня, но меня смущало то, что он со мной не спит, только обнимает меня и засыпает, ужинает и выпивает, но не заходит дальше. Это очень, очень и очень странно. Сам факт проникновения остается без самого факта. Почему? Я не то, чтобы очень хотела с ним возлечь, но что ему от меня надо то? Если он даже не прикасается ко мне? Эти мысли посещали мою голову. Чем дальше, тем еще более подозрительнее. Интуиция мне подсказывает, что скоро я это выясню, но вот насколько скоро, мать его?
Мила отвлекла меня от очередного мозгового штурма, швырнув в меня декоративной подушкой. Та, по всем законам подлости прилетела мне в лицо. Хулиганка!
— На улицу хочу, идем, — она стояла, согнув руки в локтях и сверлила меня грозным взглядом. Как только ее выпустили она все свободное время проводит во дворе. Будь ее воля она бы прямо там на качелях бы и спала. Ну еще бы. Она пробыла полгода в абсолютно белом помещении, частенько посещая лишь красный ад. Я понимаю ее желание наслаждаться зеленью, свежим воздухом и звездами, которые проглядывают через ночные облака.
— Дай я досмотрю серию, — я кинула в нее этой же подушкой, но она успела ее поймать. Да, я смотрела “Великолепный век” по телевизору. Тут были только каналы, видимо интернет отключили, чтобы мы не послали весточку. Ну ладно, это уже что-то. Я прижалась к спинке дивана и скрестила руки на груди, принимая закрытую позу, — у меня тут Хюрем, а у тебя там все те же ели, — решила договорить я.
— Мне нужно с тобой поговорить, — Мила плюхнулась рядом, закусив губу и опуская глаза. Да что такое произошло? Ей не нравятся подаренные шорты?
— Говори, — я убавила звук и сосредоточилась. Где конец света случился?
— Он был сегодня у меня, — выпалила Мила, так же смотря куда-то мне в ноги.
Я не удивилась. Он ко мне не прикасается. Так, что-то не так. Конкуренции тут нет, мы обе рабыни, но вот внутри осадок такой неприятный.
— Как ты? — был мой первый вопрос.
— Все в порядке, — она кивнула, сжимая плечи и закрываясь от меня. Видимо ей неприятна сама тема, но о чем нам тут еще говорить? Она привыкла отдаваться им, но сейчас ситуация немного изменилась. Мы глотнули немного свободы. Только вдвоем.
— Он тебя бил? — я правда переживала, но она не выглядела измученной или избитой. Черт возьми, она пару минут назад швыряла в меня подушкой.
— Нет, ничего такого, — она наконец-то подняла на меня свои небесные глаза, — я если честно уже отвыкла от такого отношения в плане,
