несколькими женщинами, не надо было рожать кучу детей, а господин был обязан всех обеспечивать и не обделять вниманием. Разве плохо?
Замкнутый мир домашнего хозяйства вполне устраивал большинство женщин — в этом древний Китай ничем не отличался от 21 века. Им не хотелось стремиться к великим достижениям, бороться, напрягать мозги и брать на себя ответственность. Им хотелось просто спокойной жизни с семьей и вечерним сериалом. Как в эпоху Цинь, так и во все века.
Это было мироустройство, удобное для большинства.
Условие было только одно: не влюбляться.
Вся спокойная жизнь рушилась, если он становился для тебя небом и землей, если без него солнце не светило и минуты тянулись, как часы. Если сердце ломалось пополам, когда, ловя его ласковый взгляд, ты думала о том, что так же ласково он смотрит на других женщин.
Вот почему все "Наставления" и "Каноны" предупреждали молодых дурочек, что отношения в семье должна быть основана на уважении и служении, — без страсти, без ревности и стремления забрать себе все внимание господина.
Без любви.
Юй Ваньсин не выполнила это условие.
Бай Юй стыдно было смотреть в глаза Юй Ваньсин.
Бай Юй ведь знала, что Сян Юй был ее единственным счастьем в этом мире.
Про Чан ЯньЮаня Бай Юй старалась сейчас не думать.
Когда она вернется в свое время, она возьмет Чан ЯньЮаня за руку и никогда больше не отпустит его. И тогда Сян Юй станет далеким воспоминанием, в которое она сама не будет верить.
Как курортный роман в далекой молодости. Две тысячи лет назад.
Как вода, уносящая осыпающиеся цветы.
Как роса на траве, высыхающая к утру.*[139]
Бай Юй сама себе удивлялась.
Она же всегда презирала "секс без обязательств"!
Кто бы мог подумать, что она способна на такие пошлые отношения с мужчиной, который кроме тренированного тела мог блеснуть только тягой к насилию, тупым юмором и умением читать по слогам в двадцать пять лет?! Они были духовно далеки. Они стояли на противоположных концах пищевой цепочки: Бай Юй — там, где доктора наук и работники музейных фондов, Сян Юй — там, где тираннозавры и велоцерапторы!
И все равно, когда он приходил, она была ему рада.
Наверно, все дело в гормонах.
— Чирик! Чирик!
Черная молния прочертила перед Бай Юй стремительный след и унеслась в вышину.
Ласточки?
Те самые ласточки, которые звали Бай Юй в дорогу, и ей казалось, что она вот-вот полетит вместе с ними в далекие края!
Ласточки уселись на бамбуковой ограде и издевательски посмотрели на нее черными глазками: Мы уже слетали туда и обратно, а ты все это время торчала здесь? Какая же ты бесполезная! Ласточки вертелись на бамбуковых шестах и клевали молодые листики.
Когда успело пройти столько времени?
Цуо Су смотрел на нее без улыбки.
— …Я приведу лошадей и к утру мы будем уже в другом уезде.
— А?
Это было очень неожиданно.
— Подожди, а вдруг что-нибудь случится? Надо подумать, не торопись с лошадьми…
Цуо Су выплюнул ветку.
— Сестричка, ты вообще куда-нибудь собираешься? Мне что-то кажется, ты прижилась в гареме у хозяина Сяна…
Голос у него был чужой, без следа насмешки.
— Это…
Бай Юй совсем не знала, что сказать.
— Цуо Су… ну ты чего? Я просто отвлеклась, а ты ба-бах! (передразнивает Цуо Су) К утру будем в другом уезде!.. Предупреждать надо!..
Цуо Су нагнул голову и не смотрел на нее, только скулы дрогнули.
(Бай Юй:) — Конечно, собираюсь. Дай подумать… Эй, ты меня слышишь? Малыш Су!
Цуо Су резко поднял голову, глаза у него были сужены.
— Что?
— Я говорю, малыш Су, кончай злиться… А!..
Резкая боль в плече оборвала ее слова.
Цуо Су заломил обе ее руки за спину и стиснул так, что ей больно было пошевелиться. Побледневшее лицо Цуо Су было совсем близко от ее лица.
— Не смей… называть меня… "малыш", — с расстановкой процедил он.
— Пусти, — сквозь зубы сказала Бай Юй. Удивление, страх и злость наполняли ее. — Идиот. Пусти…
Она попыталась выкрутить запястья, но Цуо Су был гораздо сильнее ее. Она подняла на него округлившиеся глаза. Бай Юй не заметила, когда он так вырос, когда он стал на полголовы выше нее.
— Ты меня слышала? — тихо спросил он.
Глаза у него были по-прежнему сужены, но губы растянулись в улыбке, от которой Бай Юй стало не по себе.
Потом он взглянул вперед, поверх ее головы.
Бай Юй тоже услышала шаги.
Она ничего не могла поделать! Шаги остановились. Тот, кто пришел в хозяйственный двор видел, как слуга заломил руки наложнице генерала! Сейчас он поднимет крик и сюда сбежится вся усадьба!
Цуо Су не спешил отпускать ее.
Прошло несколько секунд.
Цуо Су разжал руки и, не глядя на Бай Юй, пошел прочь.
Бай Юй обернулась.
В трех шагах от нее стоял Хань Синь.
Цуо Су, как будто не видел, прошел мимо него.
Хань Синь мельком на него глянул, чуть повернув голову, а потом шагнул к Бай Юй.
Бай Юй все еще не могла прийти в себя.
Она сделала движение согнутыми локтями вперед-назад. Черт, больно!
— Хань Синь, — сказала Бай Юй, — не рассказывай никому про Цуо Су! Он ничего плохого не хотел сделать, у него, знаешь… с мозгами иногда бывает…
Хань Синь смотрел на нее, он слегка нахмурил свои прямые брови.
— Госпожа, — сказал Хань Синь. — Не бойтесь. Я никому не скажу.
В его пропитом голосе слышалась печаль.
— Если хотите, я его убью, — сказал дальше Хань Синь.
— Это… Не надо убивать! Ты что?!
Хань Синь вздохнул.
Потом он вдруг опустился перед ней на одно колено.
Ох, твою мать? Что это такое?!
Бай Юй испугалась еще больше, чем с Цуо Су!
— Хань Синь, Хань Синь!..
— Госпожа, — сказал он. — Если вам когда-нибудь будет нужна помощь, скажите только слово. Я никогда не забуду, как вы обо мне заботились. Я обязан щедро вознаградить вас за это.
Бай Юй потеряла дар речи, удивленная таким поворотом событий.
Чем Хань Синь может ее отблагодарить? Он и так всегда помогает, если его попросить. Он был слугой и солдатом, она — наложницей генерала Сяна, но отношения между ними можно было считать дружескими.
Зачем он сейчас ей это говорит?
— Хань Синь…
— Госпожа, мы с вами теперь, наверно, долго не увидимся… Помните, что я вам сказал. Может получиться, что вам еще пригодится бедный солдат.
— Это… Стой!..
"Я обязан щедро вознаградить вас за это…"
"Хуайинь-хоу* (правитель Хуайиня) Хань Синь*[140] был родом из
