здоровенную ладонь.
– Что? Зачем?
– Посмотрю, что с твоей крышей.
– Ключи в сарайке, – отчитываюсь. – Были.
– Неси.
– А вы в этом точно разбираетесь? Не сломаете?
– А ты полагаешь, что тут можно сделать хуже, чем уже есть?
Резонно.
Я отступаю, но, прежде чем развернуться и уйти, предупреждаю:
– Просто, чтобы вы знали – починка крыши не поможет вам от меня избавиться, Михаил.
– Кто бы сомневался, – бурчит этот мужлан. – Я жду, принцесса.
Ждет он! Я два дня “ждала”, и ничего. Не обломалась.
Преодолеваю рыхлую после дождя землю, по самые щиколотки утопая в грязи, приходится все время подбирать полы халата повыше, чтобы не испачкать. А вид сарайки удручает уже издалека. Оторванная крыша валяется посреди огорода, а распахнутая нами с Арчи дверь болтается на одной петле, вот-вот грозя рухнуть окончательно. Ураган был поистине лютый!
Внутри меня тоже не ждет ничего приятного. Раскладушка мокрая настолько, что с нее до сих пор капает на дощатый пол. Все садовые инструменты в беспорядке валяются, а мой любимый розовый чемодан…
– Черт-черт-черт!
Я бросаюсь к нему, падая коленями на пол. Крышка откинута, и все вещи не просто мокрые… они плавают в воде! Разгребая руками в мокрой жиже трусы с бюстгальтерами, докапываюсь до самого дна. С губ срывается стон. Капец! Цепляю пальцами и вытаскиваю… нет, это уже не документы. Это что-то размякшее, поплывшее, слипшееся в один толстый лист. Ни единого шанса на спасение.
Андрей Петрович меня убьет. А потом воскресит и убьет снова. Как чувствовала – нужно было оставить бумаги по приезде в багажнике, а не тащить с собой в сарай! Бестолочь нефартовая.
Интересно, какова вероятность, что в деревне, где люди не знают о бесконтактной оплате, можно найти принтер или факс? Интернет, на худой конец? Может, у Михаила Руслановича найдется?
Найдя ключи, к Михаилу, который по-прежнему пляшет вокруг (игрушечной рядом с ним) моей машины, я возвращаюсь, откровенно повесив нос. Снимаю сигнализацию и, кусая губы, наблюдаю за тем, как мужчина суетится вокруг сломанного подъемного механизма, пытаясь поднять многострадальную крышу. Ворчит:
– Понаберут модных тачек, а потом мучаются. То дороги им плохие, то дождь заливает… Избалованные вы там все в своей Москве. Жизни реальной не вдыхали. Сидите по своим бизнес-центрам, продажники, не то что простой люд…
– Михаил Русланович, – перебиваю сварливую тираду дикаря.
– Перестань меня так называть, Милка, – рычит мужчина.
– Как так?
– Просто Миша. Раздражает твое выканье по отчеству. Чувствую себя стариком.
– Ну, если по факту, то вы и правда старше, – а еще, вполне вероятно, мой будущий начальник. Так что нет, Михаил Русланович. Михаилом Руслановичем вы так и останетесь. Субординацию никто не отменял.
– Сколько тебе лет, принцесса? – подкручивая что-то отверткой, оборачивается дикарь.
Я, кутаясь в халат, максимально пряча оголенные части от пристального взгляда мужчины, признаюсь нехотя:
– Двадцать пять.
– Господи, ребенок еще совсем, – недовольно бурчит мужлан.
– А вам?
– Только не говори, что дед не выдал тебе на меня полное досье.
– Ну-у-у, – переминаюсь я с ноги на ногу, – выдал.
– И чего же такого старик тебе пообещал, что ты в такую глушь поперлась, Милка? Повышение? Или увольнение?
– Ничего! – вру я с честными глазами, хлопая ресницами. – Это была моя инициатива.
– Не просто мелкая, а еще и глупая, – качает головой грубиян. – А если бы я оказался каким-нибудь маньяком уголовником?
– Но не оказались же!
– Откуда ты знаешь? – хмыкает мужлан, поднимаясь на ноги.
– Знаете что, Михаил? – задираю я нос.
– Не знаю, но ты мне сейчас скажешь. Видимо, – подходит ко мне это самоуверенное животное так близко, что приходится задрать голову, чтобы смотреть ему в глаза, а не на кадык. Подкидывает в руке отвертку и ухмыляется в свою густую бороду.
Очень даже романтичная вокруг обстановка с пригревающим утренним солнышком, шелестом листвы и чирикающими птичками. Ага, могла бы быть. Если бы это неотесанное существо мужского пола не бесило меня уже одним своим фактом существования.
– А вот и скажу! – бурчу я. – Если бы у меня было права голоса, то я ни за что не сделала бы вас генеральным директором огромного холдинга. И считаю, что вы совершенно не подходите на эту роль!
– Ты знаешь меня два часа.
– Два дня, вообще-то! Да, я бы ни за что не доверила вам бизнес. Но Андрей Петрович хочет видеть вас и возлагает на вас большие надежды, а раз так, то я обязана доставить вашу дрожайшую персону в Москву. Любыми доступными мне способами!
– Надо же. Это что, угроза, принцесса? Подсыплешь мне снотворное и закинешь в багажник своей красной туфельки?
– Боюсь, мой багажник такое… – морщусь, – тело не вместит. Но идея со снотворным мне нравится, – улыбаюсь. – Советую впредь чаще оглядываться.
Мы с дикарем переглядываемся и… начинаем хохотать. Неожиданно даже для нас двоих поймав одну, какую-то космическую, волну. Интересно, это я в деревне начинаю потихоньку дичать, или Мишаня-тракторист очеловечивается?
– Бойкие у деда сотрудники. Прям даже завидую, – проходит к водительскому сиденью Михаил, щелкая на кнопку подъемника. И, о чудо, крыша с тихим жужжанием едет вверх. – Готово.
– Вау. А вы не совсем безнадежны!
– Это комплимент?
– Констатация факта. Боюсь, умение работать отверткой мало пригодится в управлении бизнес-механизмами.
– Что ж, буду считать, что да, – кивает Румянцев, разворачиваясь и широким шагом топая в сторону дома. – Я сейчас уйду на ферму, а вы…, – хмык, – дети, попытаетесь не разнести мой дом. Очень надеюсь, что к сегодняшнему моему возвращению крыша останется на месте.
– Я же не виновата, что у вас тут такие ураганы. Слушайте, Михаил, – семеню за мужчиной по пятам, – мне срочно нужно связаться с офисом.
– Сочувствую.
– Здесь есть интернет?
– Таких зверей не держим, – бросает дикарь, поднимаясь по ступенькам на второй этаж. Я за ним. Лихо перемахивая через одну.
– Ну, а связь хотя бы есть?
– Разумеется, – хмыкает Мишаня
– Отлично! – хлопаю я в ладоши. – Где?
– По трассе Самара-Москва. Езжай домой, принцесса.
– Михаил! – топаю ножкой в пороге хозяйской спальни. – Я никуда без вас не уеду, даже не пытайтесь.
– Тогда ничем не могу
