предполагал, она не ответила.
Он кусал ноготь большого пальца, пока машина мчалась по городу. Раньше он действительно не тратил время на размышления о том, что происходит между ними. Он сказал ей, что они действуют по ситуации, просто развлекаются. И это, на самом деле, было развлечение…
Но больше уже нет. Каким-то образом за столь небольшой промежуток времени это превратилось в нечто большее. Он почувствовал это еще до того, как ушел. В свое отсутствие он почувствовал это еще больше. И сейчас он чувствовал это сильнее, чем когда-либо, поскольку беспокоился, что Руиз, возможно, разрушил нечто удивительное еще до того, как оно по-настоящему началось.
Что я делаю, гоняюсь за замужней женщиной по всему Риму? Глупый я, глупый. Такое может произойти только со мной. Я — единственный мужчина на земле, который, наконец-то, увлекся женщиной, а она, черт возьми, оказалась замужем.
Он не стал останавливаться у стойки регистрации или пытаться позвонить ей еще раз. Сразу пошел в ее номер. Постучал в дверь. Ей потребовалось некоторое время, чтобы подойти к двери, и когда она открыла ее, Таль прислонился к дверному косяку.
— Я сказал тебе остаться, — сказал он с улыбкой. Она хмуро посмотрела на него, зажав зубами нижнюю губу и держа дверь практически закрытой.
— Таль, когда есть только мы, все похоже на сон, как бы банально это ни звучало. Но присутствие других людей делает все реальным. А реальность ужасна, — сказала она почти шепотом.
Боже, не говори так. В нас нет ничего ужасного. Я начинаю думать, что мы единственно «правильное», что происходит в нашей жизни.
— Руиз повел себя как мудак, он просто… волнуется из-за работы, — попытался объяснить Таль. Попытался успокоить ее. Попытался убрать с ее лица это обеспокоенное выражение. Он знал, что это глупо, но не мог сказать ей больше. Она отвела взгляд от его глаз в сторону коридора.
— Дело не только в нем, — ответила она.
Ох.
— Что случилось? Он звонил? — прямо спросил Таль.
На самом деле, Миша никогда не говорила о своем муже, не сказала бы и сейчас. В своей голове Таль ненавидел этого человека. Ненавидел делиться с ним. Миша по-прежнему не смотрела на него. Только нахмурилась и кивнула.
Таль не знал, что произошло с отношениями Миши, не мог понять этого. Она была сексуальной. В добавок ко всему, невероятно красивой. Пленительной. Значимой. Как солнце, втягивающее его в свое гравитационное поле.
Он потянулся к ней, провел пальцами по ее лицу, и ее глаза медленно закрылись. У нее были удивительные карие глаза, один чуть темнее другого. Он продолжал медленно скользить пальцами по ее волосам. Переместил руку ей на затылок, пытаясь притянуть к себе. Она стояла на месте.
— Таль, — прошептала Миша, не открывая глаз.
— Просто позволь мне быть с тобой, — прошептал он в ответ.
Он не понимал, откуда взялись эти слова, но они прозвучали.
Позволь мне заставить тебя чувствовать себя целой.
Он продолжал тянуть, и она, наконец, поддалась. Позволила ему вытащить ее в коридор. Позволила прижать себя к нему. Позволила поцеловать себя. Поцеловать так, как она того заслуживает. Как ее всегда должны целовать.
Какого черта я делаю?
* * *
— Где ты училась? — выпалил Таль, и Миша взглянула на него.
— В Мичиганском университете, изучала танцы, — ответила она, для пущего эффекта задирая ногу. Он улыбнулся.
— Так я и знал.
— А ты?
— Я нигде не учился. Некоторое время служил в израильской армии.
Миша удивилась. Не только тому, что он служил в израильской армии, но и тому, что он действительно ответил на ее вопрос.
После того, как Таль убедил ее впустить его в номер, все немного улеглось. Он устраивался поудобнее, пока она ходила в ванную, чтобы привести в порядок заплаканное лицо. Когда она вернулась, он сидел у изножья кровати. У Миши был стандартный номер, а не люкс, как у него. Вся мебель — это кровать размера «queen» и два мягких кресла, придвинутых к маленькому круглому столику.
Миша растянулась на кровати и уперлась ногами в стену над изголовьем. Таль лег с того места, где сидел, и их головы оказались рядом друг с другом. Затем они начали говорить.
Чего они договаривались не делать.
— Военный, я должна была догадаться. Этим ты сейчас занимаешься, ты — военный фотограф? — продолжила она, ставя согнутые в коленях ноги на подушки.
— Нет, я давно уже не в армии. Ушел в двадцать три года, — объяснил он.
При этих словах она впервые осознала, что даже не знает его возраста.
— Сколько тебе лет сейчас?
— Двадцать девять.
— Как ты стал фотографом?
— Это длинная история.
— У меня есть время.
— Может, у меня нет.
— Какой вспыльчивый.
— Я бы предпочел послушать тебя. Ты интереснее. Сколько тебе лет? Что ты делала после университета?
— Мне двадцать семь. У меня степень гуманитарных наук, но я всегда хотела быть учителем танцев. Я долго преподавала в студии, но потом порвала крестообразные связки. Пошла работать в сферу страхования и к танцам так и не вернулась.
— Почему?
Она пожала плечами.
— Не знаю. Просто не вернулась… я почти не хотела больше танцевать. То есть, хотела, но набрала много веса. Чувствовала себя дерьмово, мой брак трещал по швам — все до кучи. Танцы лишь усугубили ситуацию. Вот, я и не вернулась, — попыталась объяснить она.
После небольшой паузы Таль откашлялся.
— Так какой у тебя был план? — спросил он расплывчато, но она знала, что он имел в виду.
— Я собиралась приехать сюда и быть бессердечной мегерой. Я уже пошла на попятную, но тут ты нашел меня, — напомнила она.
— И я рад этому.
— Я тоже. Однако я не хотела, чтобы это становилось чем-то большим, — сказала она медленно, не желая его пугать. — Может, одна ночь здесь, другая там. Звучит ужасно, но я просто хотела изменить, просто переспать с другим. Я просто… хотела, чтобы ко мне прикоснулись. Я не думала заводить роман и поступать так с ним. Физическая измена — достаточно плоха. Эмоциональная измена… это еще хуже.
— Почему ты вышла за него замуж? — спросил Таль.
Она ждала этого вопроса.
— Потому что любила его. Я люблю его, как ни трудно в это поверить. Мы начали встречаться, когда нам было по девятнадцать, и это было так здорово, понимаешь? Мы были лучшими друзьями и отлично ладили, а потом, эй, добавь к этому секс, и это было похоже на джек-пот. Но через пару лет все как-то поутихло. Я списала это на повседневную рутину в отношениях или что-то
