короба. В условиях начавшейся войны, которая, увы, закончится нескоро, её поход на юг, профинансированный Иваном Митрофановичем, империи только на руку. Это отвлечёт турок, крымских татар и ногайцев, хотя бы на год, что уже немало.
— А что же с князем Милославским?
— Дмитрий Григорьевич умышлял против наследницы российского престола, и на этом не остановился бы. Нам известно, что готовилось новое покушение, а потому повинен в государственной измене. Но по закону привлечь его увы, весьма сложно, тем паче в условиях войны, да ещё и на территории его княжества. Вы служите в Тайной канцелярии и по факту провели секретную операцию по его устранению. Счастливчик, что тут ещё сказать. Но я надеюсь, что вами будут сделаны соответствующие выводы на будущее.
— Разумеется, Степан Иванович.
— Вот и замечательно.
Это что же, теперь я конкретно на крючке и в любой момент могу оказаться на плахе? Похоже на то. И спасают меня пока только два обстоятельства. Первое, опасение государя, что всем станет известно об оборотнях. И второе, то, что Милославского и так собирались грохнуть, только я опередил императорских убийц. Или это отдали на откуп Долгорукову? Скорее всего. Так что, выгоды от меня живого, всё ещё перевешивают мою безвременную кончину. Но мне дают знать, что я вовсе не неприкасаемый. Вот и ладно, значит живём дальше.
— Кстати, Пётр Анисимович, не подскажете, как так случилось, что вы смогли атаковать «Воздушными клинками» на расстоянии почти в семьдесят шагов? Поднялись до пятого ранга? Ещё один волколак? Как-то многовато вокруг вас зверья получается.
— Ваш человек сильно ошибся, не с семидесяти шагов, а не далее пятидесяти. Что же до зверя, то увы, мне такое счастье не обломилось, и у охотников пока выкупить не за что, — я выразительно посмотрел на Шешковского. — Зато обнаружилась великолепная способность. Я могу проводить в изнанке втрое дольше времени, чем другие одарённые. Так что, в настоящий момент подбираюсь к четвёртому рангу.
Лучше бы конечно чтобы все продолжали думать, что я на втором, но похоже придётся кое-что раскрыть. При условии возможности трёхчасовой медитации, обозначенный мною прогресс вполне вписывается в общую концепцию роста дара.
— Три часа в изнанке? Вы сильно рискуете, Пётр Анисимович, — озадаченно покачал головой Шешковский.
— Ну, пока никаких негативных последствий. Ни особой тяги, ни дискомфорта, всё как обычно.
— А не покажете ли вы мне свою Суть? — бросив на меня лукавый взгляд, попросил он.
— С лёгкостью, Степан Иванович, но хотелось бы знать, что я получу взамен, — я состроил не менее хитрую морду лица.
Нормальная практика. Не любят одарённые заголяться по поводу и без. Так что, моё нежелание делиться своими успехами вполне укладывается в рамки.
— Вы выйдите отсюда без ущерба. Этого мало? — вздёрнул бровь Шешковкий.
— Ну-у-у, это не серьёзно. Я и так выйду, это уже понятно. А вот скажем, если подскажете мне команду охотников, что готовы продать мне волколака. За реальное серебро, а не за красивые глазки.
— Вот уж нет, Пётр Анисимович, это точно того не стоит. Не смею больше вас задерживать.
Ну что сказать, просто несказанное везенье. Кто бы мог подумать, что меня возьмут под такой плотный колпак. Я-то в наивности своей полагал, что всех переиграл, а меня оказывается ведут, причём весьма профессионально. Ну и что такого, что тут нет спецслужб как таковых. Уж прирождённые мастера сыска и слежки имеются в любом случае.
По выходу из здания Тайной канцелярии, я устроился в подкатившей бричке с Хрустом и Зимой. В коробах под облучком и сиденьем у них целый арсенал, и случись нужда, они тут же пришли бы мне на помощь. Хруст слышал всю нашу беседу, с помощью «Разговорника», и находящегося при мне «Передатчика».
На занятия я успел вернуться как раз к окончанию большой перемены. Вообще-то университет у меня сейчас повис гирями на ногах. Хватает иных забот, и лучше бы не откладывать их в долгий ящик. С одной стороны, времени совсем нет и нужно поторапливаться. С другой, не стоило забывать мою склонность ковать железо пока горячо, и практически неспособность играть вдолгую. Ну ничего не могу с собой поделать и если речь идёт о рутине слишком быстро остываю.
После университета, я заскочил в трактир, где наконец смог нормально поесть. Не то кишка кишке уже приговор писала, а живот недовольно урчал возвещая всем окружающим о моём к нему пренебрежительном отношении. И только решив эту проблему, направился на съёмную квартиру, где меня должна была дожидаться Долгорукова.
— Это сделал ты⁉ — сходу встретила она меня вопросом.
Прежде чем ответить, я активировал «Поисковик». Надо бы почаще его использовать, по поводу и без. Уж больно сильно меня сегодня озадачил Шешковский. А я, как ни крути, нахожусь в ближнем круге наследницы престола.
Сканирование показало, что в комнате посторонних источников Силы нет. Как отсутствуют они и в соседних помещениях, что снизу, что сверху, а значит и говорить можно свободно. Хотя-а-а… Простецов я ведь не замечу, как пропущу и ухо прильнувшее к дырке в стене. Квартира моя уже засвечена, а посвящать в свои планы и возможности посторонних я не намерен.
— Давайте прокатимся, ваше высочество, — предложил я, указав на дверь.
— Хорошо, — не стала спорить она.
Мы спустились на первый этаж и вышли через чёрный ход, оставив её охрану ожидать у парадного. Оказавшись на другой улице, устроились в моей бричке и покатили по мостовой плавно покачиваясь на рессорах. Пока я разъезжал по своим делам, Лиза взяла дело в свои руки, и переоборудовала мой личный экипаж. Хотя сама всё же предпочла лёгкую карету.
— Боишься, что нас могут подслушать в твоей квартире? — спросила Мария, когда я подняв верх, устроился рядом.
— И для этого есть все основания. Сегодня имел беседу с господином Шешковским, который доподлинно пояснил мне, что ему известно обо мне многое. Возьми, — я протянул ей листок бумаги с вязью двух плетений.
— Что это?
— Вот это, «Поисковик», он позволяет обнаруживать все проявления Силы в радиусе семидесяти шагов, Вместилище одарённого, заряженные бриллианты или карман.
— У тебя получилось! — вскинулась великая княгиня.
— Как видите, — улыбнулся я.
Говорить о том, что мне удалось не просто создать нужное плетение, но и добиться радиуса в двести пятьдесят сажен, я не стал. Не нужно оно ей сейчас, и весь сказ. На то
