здешних краях им, поди, делать-то и нечего.
Заур вдруг понял, что его мутит, отошёл в кусты и вдруг, к своему собственному изумлению, выволок оттуда мелкого, в метр с кепкой джигита: чёрная черкеска, мохнатая папаха, баклажанный нос, большущий кинжал на поясе, полное отсутствие штанов, а кривые ноги поросли бурой густой шерстью.
— Это что ещё за неведома зверушка? — почти пушкинским слогом удивился подпоручик. — Подвид какого-нибудь горного хоббита?
— Ахметка я, шайтан мештный, не упивайте, посалуйста, дяденьки-и!
— Дедушка Ерошка, тут какой-то… Упс! — вовремя опомнился студент-историк из Владикавказа, хлопнув себя ладонью по лбу. — Эй, слюшай давай, почтеннейший! Тут прямо здэсь какой-такой-сякой обмылок шипилявый всэм в племянники набивается, да? Зачэм такой нэприличный макак без трусов один в горы гулять пошёл, э-э?!
Неизвестно, чему удивился больше маленький пленник — тому, что его поймали, или тому, в какой чудесной манере изъясняется схвативший его благодетель. Заур и сам это понимал, потому быстренько извинился, внеся ясность:
— Да, вынужден косить под кавказавра. Очень просили. А мне трудно, что ли?
Меж тем все трое мужчин окружили добычу, и тот резко заговорил со скоростью адыгейской трещотки:
— Небольсой отряд шёл, десяток фсадников, куда сли — не снаю, не слысал. Думал, сам шледом пойду, украду сто-нибудь, потом шъем. А они сдесь с другими дзигитами драться начали. Их много, а тех, что на трёхногих лосадях, фсего трое. Но клянушь именем Аллаха, которое я и происносить не шмею — те трое пыли сопсем не люди! И не дзинны! И дазе не демоны! Сердца их и руки шделаны из шамой настоясей ледяной стали. Они упили фсех, один сбезал, троих уфели с собой, оштальных оставили сдесь. Как насидание фсякому! И горцам, и рушшким, и дазе нам: не ходите сдесь, а не то!..
Договорить мелкому горному нечистому не пришлось: где-то неподалёку раздался шум, громко зазвучали гортанные голоса, и старый казак одними губами беззвучно отдал приказ:
— По коням!
Молодые люди только-только успели влезть в сёдла, когда в лесу прогремели первые выстрелы.
— Утекаем! — Дед Ерошка пустил своего коня рысью, остальные рванулись следом.
Подчиняясь невнятному импульсу, господин Кочесоков, вдруг склонившись к гриве вороного, в последний момент протянул руку и закинул в седло позади себя нового знакомца.
Трое всадников, петляя, уходили вдоль Линии, а вслед за ними, визжа и стреляя в воздух, неслась погоня. Не менее тридцати абреков из разных кланов, родов и племён преследовали тех, кого считали виновными в гибели товарищей, ну, или по крайней мере хоть какой-то символической жертвой за безвременную смерть оных, ибо месть в этих горах была священна.
Случись всё это дело где-нибудь в широкой донской степи, наших, наверное, взяли бы в мгновение ока, так как кабардинские кони преследователей были не в пример быстрее и выносливей русских, но узкие и витиеватые горные тропки давали шанс если уж и не совсем не оторваться от погони, то…
— Сворачивай влево! На Мёртвый аул пойдём! — быстро обернувшись в седле, прокричал старик. — Не трусись, хлопчики! Поди-от, там и оборонимся!
Василий и Заур прозорливо догадывались, что дедушке сейчас не до сантиментов или подробных объяснений, он по-любому прав, как лицо более опытное во всех подобных вопросах. Аул так аул: кони сами несли их туда, главное больше не попадаться под ветки и ушами на ветру не хлопать.
Они влетели в забытое богом горное селение по узкой тропе, отчаянной кавалькадой, дыша в затылок друг другу и сразу же спрыгнув с седёл за глинобитными заборами с редкими вставками необработанного камня. Лошадей старый казак увёл в ближайший дряхлый сарайчик, а двум студентам приказал укрыться и быть готовыми к бою!
— Вася?
— Чего?
— Должен вам признаться, что я не очень хорошо помню, как этот допотопный карамультук перезаряжается.
— Слушай, я тоже подзабыл, но думаю, это не слишком принципиально.
— В каком смысле?
— В том, что как только эти бравые джигиты кантемировского цирка сюда пожалуют, времени у нас хватит разве что на прощальный писк — «Дяденьки, мы больше не будем!»
— Планируете сдаться в плен?
— А возьмут?
— Да вы оптимист…
— Эй, я умею зарязать рузьё, — неожиданно влез между двумя спорщиками почти забытый всеми маленький кавказский шайтан. — Мне с прафедными мушульманами никак фстречаться нильзя, саплюют, сатопчут на месте. Никультурный народ.
— Ты где так русский выучил? — совершенно не к месту заинтересовался подпоручик. — Заур, посмотри на этого дефективного, он же чешет как по писаному!
— Я мноко читал. — Склонив голову набок, Ахметка снял огромную папаху, демонстрируя бритую макушку и два жёлтых козлиных рога. — Присём отбирал лусшее, сто было создано рушшкой культурой са последние пятьдесять или што лет. В састности, могу цитировать Держафина, Грибоедофа, Пушкина. Однака тот зе Кукольник как-то не сашёл, хотя щитается, сто в штолице он более популярен.
— Минуточку! Публичных библиотек у нас в горах нет, — пылко вмешался господин Кочесоков. — Справедливости ради, допустим, что томик того же Державина или ранние вещи Александра Сергеевича можно было украсть из багажа у какого-нибудь русского офицера… Однако мало иметь книги, надо же где-то обучаться чтению, филологической грамоте, в конце концов правильному пониманию текста, умению критического разбора и…
— Два образованных кавказоида — это слишком! Дед Ерошка, спасите меня от них!
Крик души Василия Барлоги был прерван появлением погони. На въезде в аул столпились три или больше десятка всадников, они кричали, палили в воздух, поднимали коней на дыбы, но не трогались с места, словно боясь переступить невидимую черту.
— Ишь, как ругаются! — удовлетворённо хмыкнул старый пластун. — Абреки энто, в свою шайку разного сброда понабрали, вот и бахвалятся, а тока до нас сунуться не посмеют.
— Почему?
— Опасное тут для живой души место. А ты, офицерик, внучка моя говорила, вроде как стреляешь метко?
— С трёх шагов птице в лобешник попал, — гордо задрал нос подпоручик.
— Шмальни-ка ихним лошадям под ноги. Да не задень! Конь-то нипочём не виноват, что разбойника-лиходея на себе носит.
Второкурсник уложил длинное ружьё на верх забора, упёр узкий приклад в плечо, взвёл курок, тщательно прицелился и нажал на металлический шарик, служащий спусковым крючком. Грохнул выстрел, всё вокруг окуталось плотным облачком дыма, а пуля вздыбила песок и камни за два шага перед всадниками. Вроде бы не самое снайперское попадание, но результат оправдал себя — разразившись целой канонадой пальбы в воздух, абреки дружно отступили, уносясь от страшного аула ещё быстрее, чем сюда прискакали.
* * *
Верховный никогда не принимал скоропалительных решений, но, однажды что-то решив, уже ни с кем не церемонился. Общеизвестно, что чем примитивней разум, тем сложнее
